Сегодня будем говорить о Донбассе. Нет, не об АТО и наших воинах, не о тех, кто остался на оккупированной территории – об оккупированной части Донбасса и проекте Закона «Об оккупированных территориях».
И тоже не обо всём законе – его анализ с самого момента подачи ещё в 2016 году вызвал вал споров и обсуждений. Тем более, что законопроектов было несколько, и все они рассматриваются специалистами и заинтересованными организациями.
Наиболее характерным показался разработанный большой группой депутатов законопроект, представленный вице-спикером Верховной Рады Оксаной Сыроидв начале февраля. Его подавали уже несколько раз, и каждый раз в него вносились поправки, которые, по мнению экспертов, должны были бы улучшить содержание закона. Однако этого не случилось: к законопроекту так и осталось множество вопросов, хотя суть его понятна, а направленность ясна. Сейчас, как известно, рабочая группа трудится над его совершенствованием.
Доработанный текст законопроекта размещён на сайте Верховной Рады.
Что привлекло внимание в тексте, над которым сейчас работают законодатели. Закон выглядит категоричным, и воспринимается неоднозначно. Можно возразить, что законы не всегда приятны к выполнению – это так, но в данном случае речь идёт о 10% населения страны и судьбе огромных территорий, на которых идёт война, поэтому каждое слово закона должно быть особенно взвешенным и подкрепленным аргументами, а общество должно всё знать о законе ещё на стадии его обсуждения.
К сожалению, авторы законопроекта ничего не говорят о людях, покинувших оккупированные территории. Для них даже нет определения. Слова «внутренне перемещённое лицо» не являются подходящим термином, ибо перемещение было осуществлено против воли человека и без помощи государства (организованной эвакуации - в законе упоминается только эвакуация государственных администраций ), но даже эта аббревиатура не используется в проекте закона – полутора миллионов человек как бы не существует для законодателей.
Есть в законе и своеобразное видение судьбы тех, кто пребывал на оккупированных территориях в начале оккупации. К примеру, госслужащие Донецкой и Луганской областей, уже после того, как в областных городах появились боевики и российские оккупанты, продолжали работать в госучреждениях. Кто-то ездил через блокпосты, которые тогда ещё не назывались линией разграничения и КППВ, кто-то работал удалённо, благо интернет позволяет. Многие госучреждения действовали ещё очень долго, несмотря на все странности бытия. Увольнялись, бывало, и через полгода после начала оккупации. Между тем, они все, согласно тексту закона, должны быть уволены с момента обозначения (законом) оккупации.
Да и позже далеко не все получали статус ВПЛ, подавляющее большинство, особенно молодые люди, не регистрировались как ВПЛ (не видели необходимости, так как считали себя гражданами Украины), формально (по паспорту) оставаясь жителями оккупированной части Донецкой и Луганской областей, хотя на самом деле уже жили за ее пределами. Кстати, по состоянию на 20 марта 2017 г., как сообщает Минсоцполитики, зарегистрирован 1 607 664 вынужденных переселенца. А сколько ещё тех, кто не становился на учёт? Их судьба не прописана, а будущее тех, кто проживает на оккупированных территориях в данный момент, прописано только с точки зрения борьбы с коллаборационизмом и пособничеством.
В борьбе же с коллаборантами авторы пошли даже дальше советских послевоенных законотворцев, которые в своё время сделали всё, чтобы усложнить жизнь тем, кто оставался в оккупации. Но даже они не придумали Национальную комиссию по согласию, некий псевдосудебный орган, который призван будет отделять «волков от козлищ» - после деоккупации находить пособников оккупантов и примерно их наказывать. Не знаю, придётся ли жителям оккупированных территорий писать в анкетах, подобно советским, – «находился на оккупированной территории с… по…», и будет ли это влиять на дальнейшую их судьбу, но судя по тексту проекта закона - будет. Но есть ли смысл подменять некой Комиссией вполне компетентные и имеющие соответствующие функции силовые органы и создавать, по сути, карательный орган с неограниченными полномочиями? Анализировавшие первые варианты проекта юристы считают, что это нарушение канонов правового государства, каковым мы себя хотим ощущать. Политико-правовые последствия осуществления закона авторами законопроекта явно оценены недостаточно или однобоко.
В статье 5, пункт 1 говорится о том, что «временно оккупированная территория является неотъемлемой частью Украины». А уже во втором пункте приводится тезис о том, что Украина не несёт ответственности за жизнь и имущество лиц на временно оккупированной территории, то есть, по сути, государство отказывается от своих граждан, заботясь только о территории. Законодатели противоречат сами себе. Хочется думать, что здесь присутствует текстуальное противоречие, которое, к сожалению, может прочитываться совершенно по-разному.
В статье 7 предлагается аннулировать лицензии высших учебных заведений, тех, которые – внимание! – переехали с оккупированных территорий. И если в случае с оставшимися (а такие есть и уже признаны МОН нелегитимными - 1 февраля утвержден перечень вузов, которые лишены лицензий) лишение оправданно, то подход к тем, кто сохранил костяк преподавательско-студенческого состава, наладил, в буквальном смысле, на пустом месте качественную работу и за достаточно короткое время увеличил количество студентов, - является абсолютно несправедливым и крайне тенденциозным.
Но ведь и это ещё не всё: предлагается также, даже при повторном лицензировании вуза, лишить его статуса национального. Это принесёт финансовые, имущественные и моральные потери и явится нравственной пощёчиной тем патриотически настроенным педагогам и учёным, которые в условиях войны и насильственного перемещения сумели сохранить высокий уровень своего вуза.
В целом закон производит впечатление направленного исключительно на территории как таковые. О том, что необходимо вынести на законодательный уровень сбор доказательств агрессии России и террористической направленности «ДНР», в нём не упоминается.
Есть и другие вопросы, которые, думается, имеет смысл доработать – если это видно не только законодателям, то наверняка есть дуальное толкование, а в законе, как известно даже не юристу, двойного толкования быть не должно.
В этом законопроекте, который предлагается считать наиболее направленным на борьбу с агрессией РФ и её последствиями в будущем, кроме совершенно правильно названных своими словами вещей вроде обозначения российской оккупации и начала её отсчёта, есть ряд совершенно спорных моментов, которые могут привести к расколу общества, а этого допустить нельзя.
P.S. После публикации данной статьи мне стало известно, что силами неравнодушных людей в проект закона всё же внесена поправка о вузах (статья 7). Думаю, в ближайшее время мы прочитаем ее в законопроекте. Но там осталось ещё много вопросов, требующих обсуждения.
Александрина Кругленко, InfoKava.
