Я не хотел об этом писать. Не должен был. Стройный хор комментаторов-обличителей крепнет день ото дня. Мешать ему, громкому и уверенному, нет смысла. Их сегодня не перепоёшь. Следовало ждать, пока хор устанет, распадется. Знаю, следовало. Но я не смог. По одной лишь причине: если кто-то нам не нравится, не вышел лицом или словом, это вовсе не означает, что этот кто-то есть рука Москвы. Рука Путина.В прошлом году я пытался защитить узницу Надежду Савченко от угрозы злоупотребления психиатрией. Это был бы банальный, традиционный выход из непростой для российского правосудия ситуации: признать ее невменяемой. Этого не случилось, то ли российские психиатры решили не брать грех на душу, то ли какая-то верховная политическая воля изменилась. Надежду Савченко судили как вполне здорового человека. Коим она и является без всяких сомнений. Сегодня она с нами, в Украине. В нашем дурно пахнущем парламенте. С ней не просто, она – одинокий волк, категорически не желающий кормиться и выть хором в стае.
Савченко не стремилась стать законодателем. Она вправе говорить и делать то, что считает необходимым и полезным для страны. Необходимым и полезным в ее, Савченко, понимании. В конце концов, может ведь делать то, что считает необходимым и полезным для себя депутат Ляшко. Несколько недель назад искреннее и раскованное поведение Надежды Савченко терпели. Молча терпели. Сегодня – осуждают. Имеют и на это право, на то они политики, политологи, политтехнологи. Но нет у них права называть Савченко руководимой из Москвы. Мерзко, противно слушать, как совсем молодые всезнающие эксперты уверенно называют Савченко специальным агентом Кремля.
Гнусная получается конспирология, бездоказательная и ненаучно фантастическая
Многим из нас Надежда Савченко сегодня не нравится. Дескать, мог господин Путин выбрать себе иную главную жертву, поспокойнее, повежливее. Уж какую выбрал. Такая ситуация – не первая. В далекие советские времена в 70-е годы прошлого века власти СССР неожиданно (на самом деле, под давлением западной общественности) выпустили из политического лагеря особого режима украинского зэка Валентина Мороза. Живущая в Северной Америке украинская диаспора тогда ликовала, привечала вчерашнего узника-диссидента различными способами. Недолго, потому что Валентин Мороз оказался, ну, скажем так, не совсем диссидентом в понимании культурной североамериканской общественности. Были и публичные скандалы, и экстремистские призывы. Многое было. Не знаю, жив ли сегодня Валентин Мороз, но в любом случае – он забыт. Кстати, и сидел в камерах он, конфликтуя с вполне спокойными и терпимыми сокамерниками.
Было и другое. В горбачевские, неожиданные для всех нас времена вышли на волю все советские политзаключенные. На Западе нас тогда называли узниками совести. Дюжина наших попала в Верховный Совет. Вскоре оказалось, что нравственное и публицистическое сопротивление тоталитарному режиму, мужество подолгу голодать в карцерах, не придало большинству из нас талант или, хотя бы, средние способности строить демократическое государство. А еще оказалось, что писать обличительные документы в Самиздат легче, проще, нежели публицистику, интересную свободному человеку. Потому нас, бывших политзэка, в парламент больше не выбирали, исключения - не в счет.
Некоторые эксперты (политические, естественно) часто употребляют модное слово «конспирология». Дескать, мы не обвиняем Савченко в прямом подчинении кремлевскому кукловоду, это всего лишь версия, конспирологическая версия. Гнусная получается конспирология, бездоказательная и ненаучно фантастическая. Совершенно ясно, что по своим личностным особенностям (прямолинейность, искренность, резкость и т.д.) Надежда Савченко не найдет места в украинском политикуме. Ее вытолкнут, тем или иным способом. Как и всякого искреннего человека в этом клубе хитрецов и лжецов ее долго терпеть не будут.
Дальше будет личная трагедия. И почти полное одиночество. Жаль ее, прежде создавшую высокий рейтинг нашей газовой принцессе. Мы ведь по-прежнему живем по принципу «добро должно быть наказуемо».
Семен Глузман - НВ
