Уже столько лет прошло с первой годовщины независимости Украины, что люди могут сравнивать свою юность и юность детей и внуков с тем, что было в советские времена. Не с теми сказками, которые вдалбливали в головы детям, а с настоящей жизнью - ощущением того, как живется, думается. дышится. День независимости совсем рядом с первым сентября - и именно школьники будут решать судьбу страны через несколько лет. Главное - одержать победу над врагом и дать им мирную жизнь. Но одно знаем точно: наши дети никогда не захотят жить так, как жили их старшие когда-то. Потому что они - рождены свободными.
Татьяна Малахова - о Дне независимости как о Дне достоинства и и благодарности.
День Независимости давно стал для меня не просто государственным праздником, а днем достоинства, уважения и благодарности. Я благодарю судьбу, что родилась в Украине и кланяюсь нашим защитникам за то, что живу в свободной стране.
И оборачиваясь назад, в свое детство и даже в юность, я сравниваю себя со своим старшим внуком, которому скоро исполнится одиннадцать. Он следит за событиями на фронте, за поставками оружия, знает обо всех движениях международных организаций и может, не задумываясь, назвать дружественные нам страны и их президентов. Он может рассказать о Римской империи и зарождении фашизма в Германии, о Голодоморе и Сандармохе...
И все это естественно - он обычный мальчик, который родился в свободной Украине за два года до оккупации Крыма и учился в замечательной украинской школе у замечательной учительницы, которая в окружении войны учила своих учеников думать, анализировать, читать. А еще она воспитала своих учеников украинцами, и очень часто мой внук рассказывал из истории Украины такие факты, о которых я не знала.
Потому что он учится в настоящей украинской школе, на фоне которой моя советская школа проигрывает по всем пунктам - от духовности до знаний. Я даже не представляю, чтобы я или кто-то из моих одноклассников были такими, как современные детки.
...В начале 70-х я была ученицей младших классов. Как будто сейчас вижу, как я с радостью бегу из туалета, потому что только что чуть не напустила в белые колготки и не упала от жары на полуторачасовой торжественной линейке, где выступали ветераны в пионерских галстуках, гости из райкома, две доярки в белых халатах с бидонами молока для нашей столовой и шахтер, который только что вылез из шахты и - сразу к нам.
Мы прослушали доклад о своем счастливом детстве, загнивающем капитализме и сдали по 10 коп на муку для африканских сирот и по 5 коп для Анжелы Девис. Потом уставшие пошли в класс. Там стоял тяжелый дух от зеленой краски, которой были покрашены до самого потолка высокие стены класса, а со стены нам улыбался дедушка Ленин.
Учительница заводит в класс аккуратную, будто с обложки учебника, новенькую, и просит поддержать Леночку, потому что она только вчера приехала с семьей из Тегерана, где ее папа работал инженером. Затем учительница развернула карту мира и показала, где находится Иран и подчеркнула, как он нуждается в помощи советских людей: "Похлопаем папе Леночки, который помогает бедным странам!"
Похлопали...
Почему этого инженера занесло в маргинальный район Горловки, я не знаю. Но запомнила, что урок был сорван. Девушка раскрыла портфель и достала из него фломастеры.
1972 год... Горловка... Шахтерский поселок... Фломастеры! Потом переводки, жвачки и т.д. Мы окружили ее парту и хватали фломастеры и леденцы, как когда-то, наверное, индейцы хватали бусы и зеркала. Счастливые потомки героев революции и штурма Рейхстага, дети стахановцев и передовиков производства валялись в пыли на полу, отнимая друг у друга жвачки, а будущие строительницы коммунизма драли друг другу волосы, чтобы первой выбрать красивую переводку. Учительница типа успокаивала класс, а сама хватала то ластик, то чинку, то жвачку и нежно говорила новой ученице: "Леночка, я возьму это своей Иринке, хорошо? Господи, если бы я знала, что у нас такой хороший класс, я бы ее оформила в эту школу". Со стены смотрел дедушка Ленин и офигивал он никогда не видел фломастеры. Казалось, что он завидовал нам, Леночке и далеким иранцам.
Борьба за жвачку вышла на новый уровень - появилась первая кровь. Вызвали медсестру, пришел директор, потом подтянулись другие учителя. Пацан с разбитой губой откровенно всех раздражал своим нытьем и был вытолкан из класса, а потом и нас отправили в столовую. Пить молоко, которые принесли доярки на линейку. А педагоги активно изучали содержимое Аленкиного портфеля, наверное, чтобы будущие их речи о нашем счастливом детстве были еще лучше и содержательнее.
1986 год. Я - молодая учительница. Еле выстояла со своими пятиклассниками линейку. Опять про пятилетки и загнивающий капитализм, моральный кодекс строителя коммунизма и т.д. Но уже без молока. Совхоз, который был неподалеку, "загнулся". Во время линейки ко мне подходит главный идеолог школы и шепчет на ухо: "Когда этот цирк закончится, я к вам зайду". И вот я дрожащей рукой что-то пишу на доске... Входит без стука идейная тетя, садится за мой стол и открывает журнал. С конца. Там, где адреса и место работы родителей. Она по-деловому смотрит страницу и недовольно стучит ногой по полу: "Да... Негусто у тебя. Мне нужно ремонт закончить. Не могу пеноплен достать..."
Стоит ли говорить, что на перемене в учительской многие учителя погрузились в последние страницы классных журналов?
... Я никогда не скучала по советской школе, потому что с детства чувствовала и видела везде фальшь. И очень рада, что наши дети и внуки растут в независимой стране, которая обязательно победит и навсегда избавится от советских и российских опухолей в обществе.
Татьяна Малахова, InfoKava
