Мэр Херсона Игорь Колыхаев в интервью рассказал, как живет город во временной оккупации, ожидая освобождения нашими ВСУ, и что россияне планируют делать с Херсонской областью.
Россияне вторглись в Херсонскую область ночью с 23 на 24 февраля, как только Путин объявил о нападении на Украину. Буквально за считанные дни кремлевские войска быстро расширили карту захваченных территорий, взяв под контроль все крупнейшие города региона. В начале марта в фактической оккупации оказался и облцентр – Херсон.
Еще до этого, в первый день город и область начали массово покидать чиновники и правоохранители. Мэр Херсона Игорь Колыхаев принял решение остаться и пытаться предотвратить полный хаос в городе, несмотря на то, что оккупанты назначили новых "руководителей" – "гауляйтеров". Колыхаева и тех членов команды, кто остался с ним, 25 апреля выпроводили из здания мэрии, и с тех пор работать оттуда они не могут.
В течение марта и апреля жители пытались всячески демонстрировать захватчикам неприятие, устраивая многотысячные проукраинские акции протеста. Однако оккупанты не гнушаются никакими средствами и мерами, чтобы это неповиновение пресечь. Что они планируют делать с Херсоном и Херсонской областью – есть разные версии, начиная от создания квазиреспублики по сценарию 2014 года и заканчивая их "включением" в состав РФ.
– Вы в Херсоне и насколько вам удается выполнять функции городского головы в условиях оккупации?
– Действительно, с первого дня войны и поныне я нахожусь в Херсоне. После 26 апреля, когда "комендантом" Херсонской области от Российской Федерации был назначен новый "глава" города, "администратор" Херсонского района и города Херсон – Александр Кобец, мы перешли работать дистанционно. Тогда же я обратился к Офису президента, чтобы нам предоставили инструкции, как нам дальше выполнять свои функции в той ситуации, которая произошла.
Мы со специалистами горсовета, заместителями сейчас продолжаем работать дистанционно, и до сих пор ждем ответа от Офиса президента. Правда, получили письмо, в котором говорится, что они разрабатывают инструкции и просят подождать. Я понимаю, что сейчас тяжелая ситуация на луганском и донецком направлениях. Поэтому мы ждем.
Очень многие работники мэрии ушли на простой, в отпуск. Также многие люди написали заявления на увольнение, поскольку не видят возможности, как дальше выполнять свою работу для города. На местах осталось большинство врачей, учителей, руководителей коммунальных предприятий, три профильных заместители городского головы, руководители критической инфраструктуры – горводоканал, облэнерго, горсвет, коммунальные транспортные предприятия "Херсонтранссервис" и "Херсонэлектротранс", работают Херсонтеплоэнерго и коммунальщики.
– Почему вы приняли для себя решение оставаться, поскольку мы знаем, что в первые дни из области выезжало немало чиновников?
– Правоохранительные и контролирующие органы, а также некоторые чиновники выехали из города 24 февраля. Как говорят, у них было письмо, где якобы было приказано отойти на территорию, подконтрольную ВСУ. У меня такого письма не было, поэтому наверняка я не знаю. Но если бы и знал, не поехал бы.
Меня на должность выбирали горожане, и я им на выборах обещал, что всегда буду с ними, говорил, что мы – семья. К тому времени в Херсоне оставалось 300 тысяч населения. Им обеспечили зеленые коридоры? У них была возможность безопасно уехать из нашего города? Нет. В городе остались и дети, и женщины, и пожилые люди, и люди с инвалидностью, и лежачие больные... Что с ними нужно было делать, бросить?
Если бы я уехал, это было бы с моей стороны предательством. Поэтому, когда меня спрашивал руководитель областной военной администрации, буду ли я выезжать из города, я сказал, что остаюсь. Потому что точно знал: если бы я уехал, в городе бы начался полный хаос.
К тому времени в городе остался только руководитель управления МВД Король Игорь Владимирович и ГСЧС – Павленко Андрей Васильевич. Король уехал после получения приказа 27 февраля, поскольку сказал, что у него действительно нет возможности удерживать город.
Остался руководитель ГСЧС, благодаря Андрею Васильевичу и его команде мы тушили пожары от попадания снарядов, когда происходил захват города, и работали, чтобы была возможность забирать "двухсотых" и "трехсотых". Я очень благодарен ему и людям, которые работали с ним в самые трудные для города времена, считаю, что это настоящие патриоты, которые выполняли свои обязанности на 100%.
– Вы сказали о 300 тысячах человек, которые были в первые дни. А сколько сейчас, по вашей приблизительной оценке, остается людей в городе?
– Сейчас остается примерно 170-180 тысяч горожан. Мы также приняли очень много беженцев из разбомбленных сел области – со стороны Снигиревки, Великой Александровки. Мы их размещали в школах, многие из них и сейчас остаются здесь. Также много людей приехали из Мариуполя и Мелитополя.
– А сейчас жители Херсонской области могут выехать на подконтрольную Украине территорию? Или это, например, можно сделать только в оккупированный Крым?
– С первого дня широкомасштабной войны, с 24 по 28 февраля из города Херсон люди выезжали на свой собственный страх и риск. Они ехали в сторону Николаева. Но у нас ни дня не было безопасного зеленого коридора. Здесь остались дети из детдомов, интернатов, которые также не выехали из нашего города.
Третьего марта в наш город зашли войска Российской Федерации. И с тех пор, уже 77 дней (разговор состоялся 20 мая, – ред.) территория Херсона находится под полным контролем войск Российской Федерации или в оккупации, если так можно сказать. Ведь на сегодня город Херсон и область не признаны временно оккупированными территориями.
Безопасно выехать из Херсона невозможно. С 1 мая, когда люди выезжают через Снигиревку, Давидов Брод – там сейчас стоят очень большие колонны, многокилометровые – как на въезд, так и на выезд с временно оккупированной территории. Там люди стоят под обстрелами "градов", есть большое количество раненых, есть "двухсотые". Это какое-то страшное время для Херсона и всей Херсонской области.
Пытаются люди выезжать в сторону Мелитополя, хотя там все равно очень много блокпостов и все туда едут "на удачу". Более безопасно, конечно, ехать в сторону оккупированного Крыма. Хотя и там есть свои нюансы.
– Люди массово выезжают в Крым?
– Большое количество выезжает в Крым и ждет того, что будет дальше с Херсоном и Херсонской областью. Иногда люди уезжают, потом возвращаются, начинаются обстрелы и они снова уезжают. Очень много уехало моряков, которым нужно было идти в рейсы. Они через Крым едут в Турцию, Грузию.
– Что сейчас россияне делают в Херсоне и как они себя ведут?
– Я бы описал это так. Вы живете в собственном доме, и вдруг к вам домой вваливаются незваные гости. Потом они говорят: подвиньтесь, мы будем у вас жить.
Тяжелое психологическое состояние у горожан, которые сейчас остались в Херсоне. Мы прошли уже несколько стадий: страх, эмоциональное выгорание, борьбу в информпространстве, которая ведется с обеих сторон. Сейчас херсонцы находятся в состоянии ожидания. Мы ждем освобождения, и каждый придумал себе какую-то дату – как свет в конце тоннеля. Но когда время выйдет, а никаких позитивных действий не произойдет, состояние ожидания перейдет в состояние разочарования и тогда уже точно будет очень сложно людям вернуть веру.
Надо понимать, что мы находимся в тылу врага – это оккупированная территория. И каждый день, каждую минуту может произойти что угодно с каждым из нас. Здесь находится ФСБ, росгвардія, "военная полиция". Очень многие люди исчезают. Часто есть "прилеты", ежедневно слышны взрывы. И люди в таком психологическом состоянии пытаются выжить.
У нас критически не хватает наличных. А людям нужны их социальные выплаты, пенсии. Банковские карты есть далеко не у всех пенсионеров и льготников, и раньше люди получали свои деньги в отделениях "Укрпочты". Сегодня эта организация не в состоянии выдавать средства, потому что нет наличных, есть у них проблема и с тем, чтобы принимать коммунальные платежи и тому подобное. И из-за такого несогласованного движения очень сложно.
Нам говорят ждать – и мы ждем, но задержки казначейства становятся все более продолжительными, а людям нужны деньги срочно, потому что необходимо просто выживать: работникам коммунальных предприятий, врачам, учителям, всем, кто получает средства из бюджета.
Фактически приходится круглосуточно держать весь город на руках, потому что надо постоянно принимать трудные решения. И шанса на ошибку нет. Я очень удивляюсь руководителям, которые поехали на территории, подконтрольные ВСУ, и оттуда принимают какие-то важные решения для жизнедеятельности города. По-моему, это бред. Я не знаю, как можно управлять городским хозяйством на расстоянии. Нужно видеть состояние города, состояние людей, оперативно вмешиваться в дела, нужно смотреть людям в глаза, чтобы понимать, что с ними происходит, поднимать их, если они упали.
Меня часто спрашивают: "А почему вас не похитили? А почему вас не пытают?". Но зато не спрашивают, как оно – 60 суток держать украинский флаг над городской администрацией в городе, захваченном вражеской армией. Я не знаю, почему меня показательно не пытают на радость тем, кто об этом спрашивает. Но я точно знаю, что совесть моя чиста – делал и делаю все ради того, чтобы город, которому я давал присягу, жил и работал. И, кажется, херсонцы это оценили. А их мнение для меня – сверхважно.
Извините за эмоции. Но я еще раз хочу сказать, что Херсонская область – это Украина. И наш город находится во временной оккупации. Так же, как часть Харьковской, часть Донецкой и часть Луганской, часть Запорожской, часть Херсонской областей. И не надо нас делить с помощью таких вопросов: почему одних бомбят, а других – нет, почему тех похищают, а других – нет... У меня нет ответов на такие вопросы, да и как можно проанализировать то, что происходит в чужой голове? Я знаю одно: везде живут наши люди, украинцы. И всем одинаково нужна помощь.
– Вы сказали про соцвыплаты. То есть выплаты из бюджета, пенсии поступают в город и люди их могут как-то получить?
– Сейчас была задержка 20 суток с соцвыплатами. Их сейчас ждут учителя. Сегодня буду узнавать, что скажет казначейство. Мы общаемся с Ассоциацией городов Украины и такая ситуация есть не только в Херсоне, но и в других городах.
Если не будут выполняться те или иные социальные платежи – пенсии, больничные, детские и так далее – это будет первый шаг на пользу врага. Потому что люди остались без работы. У них нет других доходов для того, чтобы они могли как-то существовать. Если они не будут получать выплаты и поддержку от своей власти, люди просто опустят руки.
– Какая гуманитарная ситуация в городе? Обеспечен ли Херсон продуктами и лекарствами?
– С первых дней войны нам удалось перезапустить внутреннюю экономику нашего города. Я общался с каждым жителем, кого встречал на улице, с предпринимателями, которые остались в Херсоне, а также с теми районами, где не шли боевые действия, где не обстреливали, где есть селяне и где есть производство. Это Скадовский, Новотроицкий, Генический район. Просил, чтобы оттуда передавали продукты питания. Мы перезапустили заводы, нашли возможность работать.
С 7 марта Россия начала завозить сюда гуманитарную помощь. Люди сначала ее не брали. Потом, когда не оставалось средств, горожане начали брать те продукты. Когда была возможность, волонтеры помогали нам привозить из Николаева гуманитарную помощь, медикаменты. Благодаря этому нам удалось обеспечить больницы на два месяца лекарствами.
Но сейчас, с 1 мая нам почти не удается завозить сюда медикаменты. Хотя для нашего города Николаевская военная администрация и городской голова Николаева Александр Сенкевич, которым я очень благодарен, выделили склады. И на эти склады приходит гуманитарная помощь – внутренняя, из других стран, медикаменты, которые нам необходимы. В наших аптеках нет сейчас украинских лекарств в достаточном количестве, которые нам действительно необходимы. Сейчас туда лекарства начала полностью завозить Россия из аннексированного Крыма.
Продукты питания есть в маленьких магазинах, на рынках, сетевые супермаркеты не работают. Еще примерно по 400 автомобилей в день привозят из Крыма – это продукты питания, которые едут в Мелитополь и для Херсонской области. С 1 мая все это набрало еще большие обороты.
Что касается украинских продуктов, то у нас остались работать наши молокозаводы, маслозаводы. Мясо есть благодаря фермерским хозяйствам, они завозят его на рынок. Основная торговля ведется на рынках, там можно купить и овощи, и фрукты.
Люди понимают, что им нужно как-то выживать и получать деньги, чтобы содержать свои семьи. То есть нам удалось сбить критическую ситуацию по продуктам питания, но цены остаются очень высокими и контролировать их в таких условиях практически невозможно.
Однако остается проблема с качественными медикаментами, которые нужны для наших больниц. Это растворы для капельниц, сердечно-сосудистые препараты, кислород. Также у нас есть проблема с психотропными препаратами для людей, которые имеют психические расстройства. Таких примерно 3 тысячи человек.
– Действуют ли в Херсонской области фильтрационные лагеря, о которых мы слышали в Мариуполе?
– Люди исчезают. Преимущественно те, кто служил в АТО, в ВСУ, люди с активной проукраинской позицией, корреспонденты. Подвергаются ли люди пыткам – наверное, да. Я не общался с теми людьми, которые прошли какие-то пытки, но люди такое пересказывают.
Что касается фильтрационных лагерей, я их не видел в нашем городе. Фильтрационные лагеря действуют, когда люди выезжают в сторону Крыма – об этом слышал.
– А есть ли у вас приблизительные подсчеты, сколько горожан пропало без вести?
– Мы ведем статистику только после того, как люди к нам обращаются по поводу своих знакомых или близких. По статистике, у нас было более 250 человек, которые исчезли. Из них 70 были освобождены. Что случилось с остальными, мне трудно сказать. Но стараемся держать связь с теми, кто оставил свои контакты, чтобы узнать, вернулись ли их близкие домой.
– Пожалуй, сейчас вы можете составить и проанализировать события первых дней. Есть ли у вас ответ на вопрос, почему россиянам удалось так быстро занять Херсонскую область? Какова ваша версия?
– Мы можем очень долго говорить об этой версии, выдвигать гипотезы. Не хочу никого оскорблять или осуждать. У нас есть ВСУ, есть разведка, контрразведка, Служба безопасности Украины, Офис президента, которые должны разобраться, почему в Херсоне были разминированными мосты или стратегические участки. Есть очень много вопросов.
Мне бы не хотелось давать оценки, потому что этими вопросами должны заниматься профессионалы, ответственные за эту сферу люди. Не хочу повторять то, что сказал Арестович нецензурной лексикой о потерянной обороне Херсона. На вопрос – почему так случилось – должны дать ответ ответственные органы.
– Мы видим поведение россиян в Херсонской области. Из того, что мы знаем – это мародерство, они вывозят едва ли не все, что только можно, сельскохозяйственную технику, зерно. Они не пытаются особо поладить с местными жителями. И это больше похоже на то, что они не собираются оставаться в области на постоянно. А как вы объясняете такое поведение?
– То, что касается техники – действительно, там, где нет хозяев, владельцев, они ее забирают. То же самое касается урожая. Они, как неоднократно заявлялось, шли сюда с так называемой операцией "освобождения". Но то, что происходит на самом деле, мало на это похоже. Они проводят очевидную аннексию территории: это попытка провести референдумы, попытка присоединить захваченные территории к Российской Федерации. И им как-то нужно закрывать свои потребности.
Сказать, почему они так делают, мне трудно. Но, действительно, вывозится техника, есть очень много мародерства, забирается и вывозится урожай. Нет четкой картины, чего они хотят на сегодня. Мы уже видели, что росновости пишут, мол, Херсонская область якобы войдет в Российскую Федерацию как некий округ. Но кроме таких заявлений, слава Богу, ничего не происходит.
Если со стороны СНБО и Верховной Рады будет определено, что наши территории временно оккупированные, тогда можно будет понимать, как мы будем дальше двигаться. А сейчас мы словно в серой зоне. И как нам дальше жить? В Херсонской области осталось примерно 500 тысяч человек из более миллиона. И мы не можем для них что-то спрогнозировать. Нужно дождаться инструкции от ОП на тот срок, пока нас не освободят.
Без четкой официальной инструкции люди не понимают: что есть сотрудничество, что не есть сотрудничество с россиянами. Когда к врачу пришли, то он должен лечить или отказаться это делать, погубив себя? Коммунальные предприятия должны сейчас предоставлять услуги, учитывая, что город полон вражеской армии? Лично я отталкиваюсь от Женевской конвенции 1949 года и стараюсь ее придерживаться.
Меня все руководители местных органов спрашивают, как нам здесь выжить, чтобы потом нас не обвинили в измене и коллаборационизме. У нас 49 общин в Херсонской области, и все спрашивают. А у меня нет ответа, потому что и сам не уверен в том, что меня после всех этих событий не обвинят в измене только за то, что я не бросил людей и город на произвол судьбы.
Я считаю, что Офис президента, СНБО должны дать четкий месседж людям: "Мы вас поддерживаем, вы не коллаборанты, вот наши инструкции...". Иначе будет беда.
– Что, по вашим данным, планируют россияне: присоединить Херсонскую область к РФ, создать фейковую "народную республику" и готовят ли какой-то псевдорефендум?
– Любому такому действию предшествует большой подготовительный процесс. Были разные фейки и вбросы о том, что якобы 17 апреля будет "референдум", затем 27 апреля, далее с 1 по 10 мая, затем с 10 по 16 мая. Но на это все нужна подготовка: агитация людей, борды, литература, печать в СМИ – ничего из этого я не видел в Херсоне.
Лично мое мнение: им не нужны еще какие-то "днр", "лнр" или "хнр". Им не нужна псевдореспублика. Думаю, что у россиян есть два пути. Первый – присоединить Херсон к Крыму. Второй – они уже создали так называемый "комитет спасения", куда избрали временное руководство в лице Владимира Сальдо. Им легче сейчас обратиться к думе и попросить, чтобы Херсонскую область просто присоединили к РФ. И, кстати, мы об этом уже слышали.
Но оба варианта нарушают международное и украинское право. Судя по их действиям, это мало кого из них беспокоит, но, думаю, что тогда они создадут на нашей территории некий условный округ, который войдет в состав Российской Федерации.
Чтобы прошел референдум, они должны показать людям, что они не оккупанты, что их здесь ждали, что людям с ними очень хорошо. Но этого и близко нет. Анализируя и прикидывая, как они могут действовать, могу предположить, что новые разговоры – более предметные – о референдуме начнутся ближе к декабрю 2022 года или к январю 2023-го. Если к тому времени ВСУ не сделают соответствующих решительных шагов и действий в сторону освобождения Херсонской области, тогда, действительно, может быть поздно.
