Мария Литовченко – молодая художница. Окончила магистратуру Национальной Академии изобразительного искусства и архитектуры, готовилась к новой творческой жизни. Очень любит пейзажи Украины – считает их необыкновенными. Они присутствуют в её работах, наполненных любовью к родной земле.
Но однажды зимним утром в её жизнь, как и в жизнь миллионов украинцев, полетели ракеты, а по улицам поехали российские танки. И живописный город Ирпень под самыми стенами нашей столицы превратился в огромную рану, которая заживёт не скоро, и заживёт ли вообще?
Я написала эту работу год назад. Тогда меня волновала скорее игра света и глубина оттенка. Чтобы сумерки "дышали".
Сейчас, самое важное в этой работе для меня является то, что это бабушкин дом. В котором я росла, где мы встречали праздники, из окна которого я нарисовала первые пейзажи с натуры. Дом, которого нет. Только сгоревший и разбомбленный скелет.
Ирпень. Гостомельское шоссе. Я тогда еще не знала, что будет дальше... Что окна из этой квартиры вынесет взрывной волной от удара авиабомбы по соседнему дому. Что я и моя семья будем прятаться в тот момент в ванной, и что эти секунды растянутся в невероятно долгий период. Период, когда ты слышишь свист бомбы у тебя над головой и просто надеешься, что она упадет не на вас, а рядом. Людям из соседнего дома повезло меньше. Кстати, скотч на окнах действительно помогает, многие обломки стекла просто повисли на нем и держались так некоторое время. Мы несколько дней пытались подойти к балкону и окнам, чтобы убрать разбитое стекло, но каждый раз разворачивались и отбегали от окна, потому что не прекращавшиеся в те дни взрывы становились слишком громкими.
После авианалета мы фактически переехали жить в бомбоубежище. Но дом еще стоял. На соседней улице проезжали и стреляли танки, в бомбоубежище все двигалось и тряслось, но дом держался, хоть уже и без окон.
Появились первые жертвы. Никогда не забуду как вила женщина над уже не дышавшим мужчиной. Не добежали до бомбоубежища. Тогда тела еще забирали, но впоследствии прекратили, потому что было некуда и некому. Под обстрелами опасно, город отрезан от мира, а инфраструктура разбомблена.
Когда началась эвакуация, и мы решились попробовать, дом еще держался. На следующий день, когда мы все и бабушка были в безопасности, во двор дома прилетела мина и убила человека.
Мне трудно было представить даже одну смерть в месте, где я когда-то строила песочные замки... я тогда еще не знала, что впоследствии весь двор будет усеян телами. Я не знаю точно что произошло и когда, просто увидела сюжет о нашем дворе в новостях. Потом, услышала, что российские танки стояли прямо у нас под окнами...
Сгоревшие и оплавленные обломки там так и остались. Русские обчистили наш дом, убили людей прямо во дворе, расстреляли их, всех добили в голову. А потом уже и дом не выдержал такого.
Он еще стоит, но его будут сносить, потому что слишком много раз в него попали.
Бабушка еще не знает, что там случилось. Говорит, что хочет домой, но мы не можем сказать ей, что дома нет... Что вряд ли там уцелело хоть что-то.
Русские превратили место, где жила моя бабушка, где росла я и моя мама, в кладбище, устроили там бойню. В результате они сами там и легли. Но не думаю, что после такого они обретут покой когда-нибудь...
Мария Литовченко, Ирпень-Ивано-Франковск
