"Я живу, жил в Приморском районе..." Живу или жил? Андрей Кононов, заместитель главного врача Мариупольской станции скорой медицинской помощи, все время путается в этих словах.
Мы живем в Мариуполе? Или это уже в прошлом? Ведь города больше нет.
Но стоит ли скучать по стенам, если в городе не осталось главного – из него медленно вытекает сама жизнь.
Два десятка отважных людей всеми силами пытались спасать эту жизнь, бинтуя, останавливая кровь, собирая порванные конечности. Сегодня станция скорой помощи в Мариуполе практически прекратила работу.
Андрей Кононов рассказал, как работала скорая помощь с начала войны.
"Началась война. И мы все остались работать на центральной подстанции. К нам приехали сотрудники из Кальмиусской, Приморской подстанций. Левобережная – закрылась где-то с 3 марта. Даже 2 марта было уже тяжело выехать на Левый берег. Но после третьего мы уже не могли попасть туда никак, и мы не знали, что там происходит.
Когда в городе исчезла связь, мы могли принимать вызовы спутниковой связи, принимали вызовы. Там подбит, там ранен... И так непрерывно. Потом и радиосвязь начала плохо работать. Но люди все равно везли своих раненых к нам – проезжали мимо больницы и везли почему-то в скорую. Бомбежка только заканчивается – и сразу же у нас толпа уже на скорой. И тут же на месте мы уже оказываем помощь.
У нас было шесть бригад сначала. Потом четыре, потом две. А потом вообще машин не стало.
Военные медики забирали машины. Им нужно было. Теми машинами, которые были на ходу, мы пытались оказывать помощь, уезжали, забирали людей.
Представьте, бомбардировка. 23-й микрорайон. Прилетает грузовик. Пронесся мимо областной больницы – к нам. Мы думали нам воду привезли. Открываем фургон – там раненые лежат. Человек десять. Мы скорее их обезболиваем. Жгуты, на «скорые» – и развозим.
Сначала в Мариуполе работали вторая больница (областная), третья, БСМП (но там хирургов почти не было), первая больница. В четвертую (Левый берег) очень быстро перестали возить.
Во вторую возили, но когда там начался захват больницы и жесткая война рядом, мы перестали. В последний раз наша бригада столкнулась там с российским танком. И мы туда не ездили. После этого доставляли только в первую и третью больницы.
Потом и первую начали обстреливать. Наши фельдшеры попали там под тяжелый обстрел. Спрятались в подворотнях, потом приехали и сказали, что туда больше проезда нет. Но через неделю мы снова пытались доставлять раненых в первую и даже как-то прорывались.
Раненых военнослужащих у нас не было. Мы возили только гражданских.
После 16 марта мы, кроме БСМП, уже никуда не возили. Если к нам на станцию привозили раненых, мы их просто на каталках переносили в БСМП, и там уже оперировали.
В то время у нас оставалось только две машины. А к 25 марта уже никакой машины не осталось. Сначала машины брали наши военные, а впоследствии – российские.
В начале марта еще работала диспетчерская у нас. Каждое утро я собирал всех, проводили оперативную работу, готовили коридорчик к работе. Был у нас такой коридорчик, как заходишь, сразу налево – мы там к утру каждый день готовили перевязочный материал, все медикаменты, заправленные системы уже стояли. И как только начинали поступать раненые, мы прямо здесь начинали оказывать помощь людям: останавливали кровотечения, обезболивали. Работали.
Привозили детей убитых. Не могу сказать, сколько их было. Запомнился один. Отец принес его после бомбардировки, завернутой в покрывало. Мы посмотрели – мертв он.
Как же плакал его отец, как плакал... До сих пор у меня в ушах этот плач.
Вообще, такой поток людей был… Все смешалось в моей голове. День за год проходил.
Каждый день тремя бригадами мы перевозили до 20 тяжело раненых. А мелкие ранения, перевязки там всяческие – мы даже не считали.
Хорошо, что центр закупил, у нас был большой запас перевязочных материалов, обезболивающие. Было чем работать. Даже бронежилеты у нас были – три штуки. И ребята их по очереди одевали.
Мы постоянно работали под обстрелами. Иногда не доезжали – просто не могли из-за тяжелой артиллерии. А иногда лезли под обстрелы, когда люди кричали: «Здесь дети! Помогите! Спасите!»
Я не могу посылать людей насмерть. Не имею права. Был случай, 23-й обстреливали, и прибежала женщина, кричит, там дети, там мужчина. Объясню ей: ну не могу я под грады бригаду посылать. Когда смотрю, водитель садится за руль и заводит машину. Я ему: Ты куда? А он: "Мне уже 65, и я пожил".
И уехал, и один вывез четырех раненых. Витошинский Володя его зовут. И другие водители тоже – смелые у нас очень ребята. Они гоняли по городу 120 км в час. Нельзя было иначе. Под обстрелом, под перекрестным огнем проскакивали. Рядом взрывались снаряды. Однажды обломок влетел в заднюю дверь машины. А у нас там стоял специальный матрас для перевозки раненых, со специальным наполнителем. И вот этот обломок пробивает дверь автомобиля, эту массу внутри матраса. И, вероятно, она задержала обломок. Он долетел до кабины и застрял там. И людей не травмировал.
17 числа – я помню этот переломный момент – пришли россияне. Бригада поехала по вызову на улицу Живописную. Только уезжает – а там уже блокпост стоит русский. Нашу скорую остановили и стали спрашивать, куда едете. Наши объяснили, их пустили. А на следующем блокпосте их положили всех на землю и говорят: «У нас приказ расстреливать все скорые. Езжайте назад и больше никогда сюда не лезьте».
И с тех пор мы больше никуда не уезжали. Оказывали помощь на месте. На молокозаводе укрывалось от обстрела очень много людей. Там было много детей. Мы старались всех лечить.
18 марта наша основная рабочая сила – студенты-фельдшеры из медуниверситета – выехали из Мариуполя. Это они, мальчики и девушки 22-24 года, вытащили на себе весь этот ад. Выкапывали людей из-под завалов, доставали из подвалов, спасали раненых под непрерывным обстрелом. Они совершили подвиг. Без преувеличения. Это подвиг. И я рад, что все они уцелели, все уехали, и сейчас уже спасают людей в Запорожье. Уже там трудятся.
Когда началась война, нас было на станции 70 человек. Домой никто не ездил. Пришли к нам сотрудники с семьями, дома которых разбиты. А 19 марта на станции осталось нас всего 2 врача и 2 фельдшера. И мы как-то поняли, что это – конец.
В этот день на станцию и в больницу вошли днровцы. Они пришли, стали успокаивать, мол, все будет хорошо, «мы все восстановим, будете работать, в Никольском, мол, уже все бригады вышли, работают под днр».
Аааа. Что вы обновите? Что? Города нет! Это так ужасно. Встаешь утром, а оно все бахает, бахает и страшно так, что кажется тело расстается с душой. Но приказываешь себе подняться, сделать зарядку и работать. Говоришь себе: нужно, нужно, нужно.
В каждом дворе – могилы, могилы и кресты.
Сложно сказать, сколько людей погибло в Мариуполе. Есть те, кто погиб в результате обстрела. Есть те, кто умер позже после травм, потому что травмы таковы, что шансов вылечится и сохранить жизнь у людей немного. Есть те, кто умер в результате болезней. К нам приходили люди, просили, дайте пилюлю для диабетиков, дайте пилюли при эпилепсии. Ну что было – давали. Но люди умирали от болезней без лекарства.
Пришла женщина, говорит, у матери – инсульт, помогите. А мать – под обстрелом. Забрать нам ее не на чем. Дал уколы, сказал, что делать. Через два дня эта женщина возвращается и говорит: мама умерла, как похоронить.
Тысячи людей скончались. Города нет.
Российский солдат, зашедший в больницу, говорит мне однажды: «А я смотрю, нам здесь как-то не очень рады. И не очень я понимаю, от чего мы вас здесь освобождаем».
Я не стал ему ничего говорить. Освободили – так освободили: от города, от жизни…»
Вот имена врачей-героев, спасавших мариупольцев под бомбами:
Самые смелые фельдшера и врачи – Коновалов А., Двойных Т., Чернобривец Сергей, Шаульский, Галий Аня, Саховчук А., Касимов Антон, Глобчанская Алина, Чекригин С, бесстрашная Скирда Елена, Писанюк, Посохина, Левченко, врач Кононов Александр, Безхле И., лезли под пули, спасая раненых.
Работали также
Казимир А, Нестеренко, Тиаги А, Баранов (после смены шел домой, был ранен), Колодинский Е., Щербина О., Кабаков О., Перепечка, Чернявская В.,
Бритвина Т.В., Посохина Н., Пигушин, Кабаков, Мельник Людм. Леонид., Саховчук А, Бесхлебные Иван и Виктория, Кобылинская Ирина Ирина Михайловна, диспетчер, врач Стасенко С.
Гуменюк, Шаруга, Виташинский, Мезиков, Енгаличев Дмитрий, Белая Федя, Кирюта – водители.
Источник: 0629.com.ua
