Глава патрульной полиции Мариуполя Михаил Вершинин: "Мои подчиненные эвакуировали женщин из разбитого после авиаудара роддома. Кто-то нес раненого беременных, кто-то – ребенка, синего от холода"
Патрульные полицейские помогали жителям города, сколько хватало сил и возможностей и до сих пор сопротивляются врагу и ведут уличные бои, даже находясь в окружении.
Один из тех, кто с первого дня полномасштабного нападения занял жесткую оборону и не покидает город-герой, – глава патрульной полиции города Михаил Вершинин. В 2014 году он пошел на войну добровольцем, защищал Донбасс, получил ранения возле Донецкого аэропорта… Позже решил строить страну в рядах новообразованной патрульной полиции. Близость войны, которую хорошо слышали в окрестностях Мариуполя все эти восемь лет, не давала мужу расслабляться.
За личное мужество и самоотверженные действия, проявленные в защите государственного суверенитета, Михаил был отмечен медалью "Защитнику Отечества". Вполне заслуженно. Вот только когда Михаил и другие патрульные, в невероятных условиях защищающие города по всей стране, смогут получить свои награды? Быстрее победить, чтобы мы могли их достойно приветствовать.
"В НАЧАЛО МАРТА В ГОРОДЕ ОСТАЛИСЬ… ДВЕ ПОЖАРНЫЕ МАШИНЫ"
-Михаил, ты понимал, что с Мариуполем может такое произойти? Что россиянам он так важен, что они будут так его уничтожать?
-Когда я прокручивал разные варианты развития событий, понимал, что Мариуполь – город-символ. Плюс здесь базируется полк "Азов"... Город действительно имеет очень большое значение для Донбасса. Это огромная агломерация, вторая после Донецка. Я все время об этом думал, но к сожалению – и сильно себя за это кори – мало продавливал личный состав, чтобы бойцы активнее готовились к боевым действиям. Полицейские – не военные. Мне нужно было выбрать среди полицейских тех, кто готов был изучать оружие, работать с ним, и подготовить группы, которые могут выполнять не свойственную полицейским функцию.
Мне очень жаль, что два года мы могли потратить на настоящую боевую подготовку, и тогда люди, выполнявшие полицейские функции, могли бы в условиях полномасштабной войны мгновенно стать защитниками города. Слава Богу, наш шеф, руководитель департамента Патрульной полиции Украины Евгений Жуков настаивал, чтобы у нас было тяжелое вооружение. Вот у кого была чуйка, так это у него. На сто процентов! Года два он требовал у Нацполиции тяжелое вооружение: дайте РПГ, АГС. И поставил задачу научить расчеты, чтобы у нас были готовы люди. Мы это проделали, работали со специалистами 73-го центра, с "азовцами", проходили подготовительные курсы по корректировке, снайпингу. К сожалению, сейчас ни одного этого подготовленного человека у себя в подразделении нет. Потому что курс пройти не достаточно. Надо еще иметь бобоны, которые позволят тебе этот курс претворить в жизнь. За неделю до полномасштабного наступления я провел учения, максимально приближенные к боевым – с выездом, сопровождением колонн, с поиском людей, отсутствием связи, с беготней в укрытие, с защитой зданий. Что-то из этого скоро понадобилось, что-то нет. Вообще, патрульные показали себя очень хорошо, как люди, выполняющие полицейскую функцию "служить, защищать, помогать". К моменту уличных сражений они выполняли свои прямые задания.
-Удалось спасти семьи патрульных?
- Если бы к моменту начала всех событий мы четко понимали, что будет происходить дальше... Честно говоря, никто не верил в такой масштаб. Казалось, что россияне попрут со стороны денеерии, получат по зубам, может, пободаемся чуть-чуть, и все станет на свои места. Но что будет такое глобальное наступление на Мариуполь – никто не мог даже представить. Соответственно, чтобы не допустить всеобщей паники в городе, а паника страшная сила, которая сметает все на своем пути, вопрос вывоза семей патрульных мы подняли, пожалуй, только тогда, когда шеф уже давал отмашки и говорил: "Смотрите по ситуации, но семьи спасите !" Тогда я сказал своим: "Убирайте отсюда близких". Уже было ясно, что нас берут в кольцо. Скажу честно: не все семьи захотели уезжать. Некоторые даже говорили: нам все равно, при какой власти быть…
-Руководство города как повелось, когда стало понятно, что ситуация ужасная?
– Михаил Михайлович Когут, заместитель городского головы, повел себя как мужик, остался в Мариуполе. Молодец. Правда, все, на что нужно было реагировать, делалось с огромным опозданием. Мы давили, а он отвечал: "Что я сделаю? Люди боятся". Как-то при обстреле все скрылись, никого не было, но Когут оставался на месте, пытался решить вопрос... Не все на это, оказалось, способны.
Поразил меня Саша Царек, директор "Коммунальщика". Очень уважаю его. Уникальный оказался мужчина. Интеллигент. Не так давно его назначили старшим по Кальмиусскому району. И он всегда действовал правильно. Когда после обстрелов доложили, что невозможно передвигаться по дорогам, потому что все они забиты ветками, мусором, стеклом, и все это нужно убрать, он сказал: "Будем подметать". И его люди после обстрелов ездили, убирали все. Это был очень сильный шаг. Когда он уехал, ужасно извинялся, что не остается с нами.
Были представители коммунальных служб, возивших воду, топливо по больницам. Это было очень сдержанно. Но нужно было помогать. Поэтому в это включились и мы все это возили и мои бойцы, и я сам.
Долго раскачивалась похоронная служба. Ее сотрудники все поверить не могли в происходящее.
В первые три дня наступления, когда мы еще не были в окружении, просили представителей города эвакуировать людей с левого берега на правый. Но… К сожалению, вовремя не было продумано, где будут размещены жители, где разместить рожающих, инвалидов, семьи с детьми.
Мэр Бойченко долго делал вид, что находится в городе, хотя сбежал в первый же день, когда начались военные действия. На совещании штаба защиты Мариуполя посмотрел сообщение, сказал: "У меня сверхсекретное совещание". И через два с половиной часа в сопровождении шести автоматчиков покинул город из-за блокпоста на Запорожье. То же самое по его заместителю Мешкову. Он должен выполнять свои функции. И ничего не делал.
А есть совсем другие примеры. Есть такой Степан Махсма. Он постоянно пытается пробиться в город с конвоем. Их то обворовывают, то разворачивают. А он уезжает все равно. Мужик!
Ярошенко – врач. Остался с горожанами до конца. Не знаю, может, и сейчас в городе. Переживал за все больницы. Невероятный человек.
Ольга Петровна. Главный врач больницы №2. Женщина и пленение прошла! Сейчас больница находится на территории, оккупированной противником. Медик прошла через ад. Защищала 500 человек, прибившихся в больницу. Плюс людей 200 раненых у нее было. Плюс около 40 – военных с ранениями. И она продолжала всем помогать на линии обстрелов. Хотя по больнице прямой наводкой стрелял танк. И эта врач оставалась на своем месте. Надеюсь, она выжила. Вот пример врача, руководителя. Склоняю перед ней колени.
Спортивный клуб "Стимул" обустроил бассейн "Нептун" для людей. И зная это, враг именно туда прицельно сбросил бомбу.
Самоорганизация была на высоком уровне. Дима Чечера с "Халабудой" – волонтерским пространством – сразу же включился в помощь людям. "Терраспорт" принял около четырех тысяч беженцев. И они не успели вывезти этих людей, потому что им не давали никаких зеленых коридоров. Это убежище оказалось за линией столкновения, где шли бои. И людей насильно вывезли в россию.
Местные жители во дворах создали коммуны. Они обустроили подвалы, стягивали туда ковры. Кто отвечал за воду, кто за тепло, кто за стариков, которым носили пищу, добывали лекарства. Меня это поражало. Но боль в глазах этих людей… Вселенская боль! У них на глазах разрывало родных! Умирали близкие. Соседи, и они сами попадали под завалы. Их не могли вытащить. Ибо эти уроды расстреливали части спасателей, уничтожали их до основания. К началу марта в городе оставалось две пожарные машины. Потом одна. Она тоже сгорела. В порту взяли пару машин, которые тоже быстро сгорели.
"ОТСУТСТВО ПВО – БОЛЬШАЯ БЕДА ДЛЯ МАРИУПОЛЯ"
-Что приходилось делать патрульным?
-Война – это событие, имеющее много граней. Патрульные делали немало им не характерного. Они сами не ожидали, что способны на некоторые вещи. Они спасали людей, когда у нас происходили обстрелы. Туда сразу стягивались все свободные экипажи, оказывавшие первую помощь, сажали людей в машины и увозили их в больницы. Ибо скорых было мало. Они не справлялись.
Есть у нас такой патрульный Баба-Яга. Андрей зовут. Этот парнишка вместе со своим напарником набирали питьевую воду и везли на левый берег, который равняли по всем видам вооружения, как сейчас это делают с центром. Он ехал туда в больницы, в беженцев, в роддом. Затем загружали машины продуктами. Люди начали сами открывать базы. Связи уже не было. О том, что магазины мародерили, мы узнавали, когда их уже выносили. Мы отгоняли мародеров, потому что закрыть помещение было невозможно – владельцев не было.
Я считаю, что мародерство – это когда в городе, в котором нет света, из магазина тянут стиральную машинку. Но если вскрывали продуктовую базу, мы ставили на выдачу людей, чтобы каждому досталось понемногу, а не все растягивали тележками. Часть продуктов отправляли в центр приёма беженцев, в госпиталь. И что бы мне ни говорили, во время войны нельзя наказывать человека, если он заходит в магазин ковров и уносит их. Но делает это не для того, чтобы продать или повесить себе на стену, а бросить на поддоны в подвале, чтобы можно было находиться в относительном тепле.
Наши патрульные присутствовали на открытии некоторых складов. Когда военным нужны были строительные материалы, а хозяев магазинов мы не могли найти, открывали их ради того, чтобы взять только то, что нужно. И мы это фиксировали. Мы помогали и поддерживали военных разными способами. Нужны экскаваторы? Находили их. Мы стали цепью между военными и местными, занимались коммуникацией и взаимодействием.
Согласно законам военного времени – и это абсолютно логично – мы изымаем машины у пьяных за рулем. И забираем их на нужды армии. Все были предупреждены о таком порядке. И если человек не понимает, позволяет себе уехать, остается с документами на дорогу и пешком идет домой. А машины сейчас армии ой как нужны. Их постоянно не хватает.
Пока был интернет, нас просили проверить адреса, посмотреть, живы ли там люди. Командиры батальонов каждое утро получали данные и ехали проверять.
Был момент, когда "азовцы" сказали, что снимают перед нами шляпу. Была ранена девочка на улице Зеркальной, 1. Туда приехала скорая. Но до девушки не доехала – слишком опасно было. Приехали и наши ТОРовцы. Было видно, что им страшно, но они увезли девочку, оказали помощь, доставили ее в больницу.
-Ты записал обращение с просьбой предоставить ПВО как можно скорее…
-На запись этого видео меня подтолкнули мои друзья из Штатов. Они сказали: "Вам вроде бы все дали. Надо раскручивать тему, чтобы как можно скорее все поступило". Поэтому было принято решение записать обращение.
В тот момент жители Мариуполя дошли до состояния, когда им стало все равно. Военные держались, и это не все. Со мной в городе остались только те, кто сказал: "Мы из города не уйдем". Хотя им предлагали – выходите с колоннами людей в гражданской одежде. Некоторые согласились. ТрО ушли из центральной части города. 23-й отряд морской охраны устроил кипиш среди личного состава. Командир пришел ко мне с вопросами: "Что делать? Может свалим?" Он буквально самоустранился от обороны. Ходил с туманными глазами и спрашивал, где напечатать поддельные документы. Его ребята взяли на себя командование. Сейчас они пытаются делать посты, контролировать свою часть города. Я им не завидую. Приходится коллектив собирать в кучу в таких условиях.
-А что командир?
-Покинул расположение. Написал "Дети" на машине и уже в Запорожье.
-Много у тебя погибших?
-Первые погибшие... Когда их нужно было хоронить и вывозить раненых, мой заместитель взял машину, погрузил ее вещами и уехал из города... Когда снова объявился, сам начал меня обвинять: "Кто-то хотел, чтобы я попал на подвал"... Что я должен ему сказать? Но таких вещей, таких поступков не прощу никогда и никому. Когда он уехал, мы забрали наших трехсотых под "Градами", отвезли в больницу. Двое полицейских были разобраны по запчастям – прямое танковое попадание. Один – наш боец, другой – бывший наш, инструктор по огневой подготовке.
17 моих людей в плену. Первые трое из них поехали на восточный район на бронированной банковской машине вытаскивать кого-то из родственников патрульных. Это то, чего я не одобрял. Потому что сначала нужно проверить ситуацию, узнать, не будет ли проблем по дороге. Не проверили. Поехали прямо к врагу… Другие пленники – те, кто находился в управлении, когда прямо через него прошла линия фронта. Я предупреждал их о таком ходе событий. Они должны быть готовы. "Вы не комбатанты, - говорил я им. - Вы выполняли свою работу. Так и должны говорить оккупантам". Они так и поступили. И их не убили, не насиловали женщин. А отправили пешком на Никольское, где сделали сортировочный пункт. И уже там многих сняли с транспорта, арестовали. Часть сейчас находится в СИЗО в Донецке. Часть – в Оленовке. Я надеюсь, что в ближайшее время мы сможем организовать обмен пленными. И наши сотрудники вернутся домой. Ибо Мариуполь, даже разбитый вдребезги, остается нашим домом.
Цензор. НЕТ
