Ксения Костюченко – учительница химии, которая обожает свою работу. Из-за войны с начавшейся Россией нет, не сейчас, а еще восемь лет назад, уже второй раз вынуждена куда-то бежать. Потому что она из Донбасса. Мама подростка и ребенка с РАС, а это такой коктейль, не для слабаков. Но она держится, хотя сейчас это труднее, чем в мирное время. Собирались всего 15 минут, но родной флаг не забыли. И сейчас он висит в съемной квартире. Ксения – одна из миллионов украинцев.
Каждый день открываю фейсбук с намерением что-нибудь написать.
Но ведь перед этим нужно почитать.
Читаю и начинаю плакать, потому что благодарна всем, кто пишет, и горда за свою ленту, и чувствую ужас от новостей, и ярость, и уверенность, что победим...
И нестерпимо больно за своих – учеников, друзей, коллег, которые в опасности.
Потом у меня телефон начинает пищать и требовать режима эконом, я не успеваю найти зарядку, как уже ребенок просит кашу, и это только начало, потому что с ним сейчас сложно: ситуация такая, в которой аутёнышу не очень...
Поэтому от моих намерений после одиннадцати вечера не остается ничего. Тем более что мысли все равно путаются, то есть и поначалу кроме намерений ничего в голове не было.
А вот вчера в пять утра написала мама моей ученицы, которая попала под обстрел и была в коме 10 дней. Вчера девушка наконец-то сжала кулаки и плакала. А днем уже улыбалась. Она оживает, она чувствует, состояние все еще тяжелое, но надежда материализуется.
Моя ученица боец, мы все знали, что если кто-то и сможет вырваться из такой травмы, то только она.
Но мне было так страшно.
Мне не было страшно в Харькове, за себя бояться я вообще не очень умею. Всю жизнь доверяла вселенной, частью которой есть и моя интуиция, и нормально работало.
За детей было страшно, но я была уверена, что если что, они за моей спиной и за спиной мужа. Мы будем падать на них, спасать их, это каждому понятно.
И вот до меня дошло, что эта уверенность фантастическая, как детские мечты о героизме.
И понимание этого факта меня разорвало на хрен.
Вывалился из подсознания самый мощный страх. Его даже ужасные сны избегали: абсолютное бессилие спасти своих детей. В моих ужасных снах я обнимала, закрывала, несла, мне было тяжело, я чуть не умирала, но защищала.
А в жизни на войне ты просто не успеваешь даже моргнуть, а в твоего ребенка летит стекло. И твоя замечательная девочка, или мальчик, именно этот самый любимый человек, а не ты... В нее, а не в твою спину, или чем ты там намеревалась поворачиваться к осколкам...
Уже пару недель ночью моя проклятая психика этот ужас с удовольствием смакует. Спать мне, конечно, сейчас не очень нравится. Но я постепенно привыкаю.
И это тоже разрывает меня на хрен!
Я. Привыкаю. К мысли. Что не смогу. Защитить. Своих. Детей.
То есть я делаю для этого все возможное. Теперь мы в безопасности. Мы даже не гуманитарная нагрузка: сами снимаем квартиру, обеспечиваем себя, помогаем нуждающимся.
Но безопасность – штука временная и очень ненадежная...
Как быть с этим?
С одной стороны, здесь могла бы сработать религия, та, которая с Богом и всем таким, где кто-то руководит всем, и после смерти тебя ждет вечная жизнь.
Но я вообще религию никогда не воспринимала, а сейчас не могу и подавно.
Но без веры просто никак, правда.
Поэтому я верю в ВСУ. Именно они для меня - ладони, которые закрывают моих детей от смерти.
Каждый день перед сном и в течение дня мысленно разговариваю с ними и вселенной:
Ребята. Я вас люблю. Вы самые лучшие. Вы самые сильные. Благодарю вас. Живите, пожалуйста, будьте живы. Пусть все это пришедшее к нам падло сдохнет, пусть оно сдохнет прямо от страха, а вы живите и улыбайтесь!
Я верю, что мы победим, если кто и способен победить в этой войне, то только мы, только ВЫ!
И знаете, работает как замена молитв. Наша армия, в отличие от любого бога, абсолютно реальна и жива, она убивает и крушит врагов, постит фотки, снимает выдосики, она делает настоящие чудеса, а не какие-то сказочные прохождения по воде.
Можно было бы, пожалуй, обо всем этом не думать, потому что моя реакция на стресс – замирание. Оцепенеть и сидеть на одном месте, иногда дрожать, иногда рыдать.
Но я не могу, потому что моя основная задача сейчас – сохранять спокойствие.
Мои дети смотрят на меня, я не могу демонстрировать что-нибудь еще, кроме покоя. Если голос начинает дрожать, или душат слезы, малыш прибегает, берет мое лицо в свои руки, смотрит в глаза и взывает, срываясь на плач: "мама веселый!!!". Мама сразу начинает быть "веселой", для этого смотрит на фото дохлой русни, читает Стерненко и Гудименко, вытирает сопляки, глотает комок, или что там у нее успело образоваться, и малыш спокойно уходит.
Все религиозные праздники, дни ангелов тоже, я теперь буду посвящать нашей армии, и, наконец, они будут иметь смысл для меня.
На фото мой ребенок, уснувший во время эвакуации. Ему было неловко и нелегко, но тепло и не страшно. А возле Винницы парень с блокпоста дал ему подержать автомат.
Ксения Костюченко, Харьков – Киев
Специально для InfoKava
