Отовсюду, со всех концов страны слышны колокола беды. Только стало известно, что оккупанты зверски разбомбили российский (!) драматический театр в Мариуполе, в бомбоубежище под которым скрывались полторы тысячи женщин, детей, стариков. Еще неизвестно количество жертв, но известно то, что под низменным лозунгом "защита русскоязычных" Россия убивает и истребляет все. Как это сделала, в частности, в Ирпене.
Об Ирпене рассказывает журналист издания "Слідство інфо" Любомира Ремажевская. Это сообщение мы публикуем с её разрешения.
12 марта мы были в Ирпене. Это был последний день, когда город был официально открыт журналистам. Сейчас город закрыт для журналистов из-за смерти одного из зарубежных коллег, а с 14 числа - и для волонтеров, которые, рискуя своей жизнью, вывозили оттуда людей.
Подъезжаем к Романовскому мосту. Тому самому, где люди тысячами, под обстрелами, пытались бежать из города, просто уничтожаемого русскими. Журналистов, кажется, больше, чем не-журналистов; еще недавно здесь стреляли и умирали люди. Уже редкая вереница людей тянется на нашу сторону. Кого-то несут на носилках, некоторых - с закрытым лицом. Не понять, жив ли человек там или нет. Пожилых людей переводят осторожно, поддерживая под руки. Кто-то несет детей, кто-то – домашних любимцев. Кое-кто плачет, кое-кто уже не может, но имеет на лице такую печать скорби, что даже не можешь представить, какой ужас пережили эти люди.
Сам мостик – шаткая переправа из досок. В обычной жизни я бы побоялась на такой ступить. Делаю шаг, два, три на другой берег – страх отступает. Помогаю перейти какой-то старшей женщине, которой гораздо страшнее, чем мне. Причем во всех смыслах.
Военные говорят, что можно от моста теперь идти только в клумбу. Потому что в парке рядом – россияне. Подходим поближе. "Ну что, рискнем пойти по ту сторону улицы?" - "Рискнем". Рядом слышно, как работает техника. С одной стороны – наша, по другую сторону – чужая – пока будто молчит.
Во дворах встречаем мужчину в возрасте, который идет со старенькой коляской. Подходим спросить, собирается ли он эвакуироваться. Говорит: "Нет, я не эвакуируюсь. Потому что я один. А сегодня у моей бабушки день рождения, я ее недавно похоронил". И начинает плакать. В ответ нет никаких слов.
В местной церкви был организован прием беженцев и последующая их отправка. Сейчас там немного людей. Говорят, что эвакуировали многих. Встречаем старую женщину, которая пришла сюда за едой и горячим. У нее много кошек, и бросить она их не может.
Во дворе собираются несколько семей в очереди на эвакуацию. "Мы в 2014 году из Донецка ушли по той же причине. А теперь, значит, и отсюда надо уходить", - говорит один из мужчин. Им до сих пор тяжело, ведь они однажды уже потеряли дом. Главное для них – чтобы ребенок чувствовал себя в безопасности, а там будет видно. Правда, говорят, дети уже научились различать, кто стреляет. "Говорит, "мама, папа, это хорошо, это от нас, это ПВО, это нормально". Невольно думаю, что не хотела бы, чтобы мои дети умели отличать на звук, кто стреляет. Все с котами; коты получают свою порцию ласки от нас и уже не реагируют практически на чужих.
Местный депутат рассказывает об эвакуации. Говорит, остались в городе люди, которые уже не хотят выходить из подвалов. Кого-то забирают чуть ли не насильно. Кто-то отказывается ехать. "Таким людям уже психолог нужен", - горько вздыхает он.
Военный отдыхает от смены. Рядом с ним крутится белый котенок - такой малый, и такой смелый. Военный расслабленно гладит лохматого малыша. Когда-нибудь тот, наверное, вырастет у большого смелого кота, и покажет еще кто кого. Вырастет, если выживет.
По улице едет мужчина на велосипеде. К велосипеду прикреплена переноска, в ней, по-видимому, кот или другая небольшая домашняя живность. Несмотря на то, что слышны взрывы, мужчина спокойно продолжает свое движение. Недалеко едет в сторону моста машина, на ней – белый флаг. Люди стали так бояться, что их обстреливают, что выбрасывают такие флаги только рядом с мостом к безопасной жизни.
Решаем возвращаться, потому что в городе становится все громче, и нас предупреждают, что россияне в любой момент могут начать стрелять в ответ. От солнца в бронежилете и каске становится жарко, но таковы условия военного времени. На мосту снимаем множество брошенных и обстрелянных автомобилей. На некоторых надписи "Дети" и дыры от обстрелов в лобовом стекле. Рядом с выходом на переправу - целая колонна оставленных детских колясок, какие-то с игрушками, какие-то без. Через отбойник двое сильных ребят передают дедушку на коляске, рядом с ней отказывающаяся от помощи бабушка.
На асфальте рядом разбросаны желейные мишки. Кто-то так спешил, что случайно выпало лакомство для малышей. Рядом те же детские коляски. Ложусь на землю, чтобы снять хороший кадр. Ложусь - и встать не могу. То ли бронежилет прижал к земле, то ли от человеческого отчаяния вокруг тяжело.
На переправе до сих пор людно. Военные несут раненого старенького мужа, за ним следует его жена. Кто-то в толпе ищет соседку Соню, кто-то растягивает собак, которые не могут найти общий язык. Дадут ли Ирпеню звание город-герой, я не знаю, но он все больше становится похож на район Донецкого аэропорта...
Любомира Ремажевская, "Слідство інфо"
Фото: Александр Волошин
