Большое интервью от LIGA.net Андрея Коболева - бессменного главы НАК "Нафтогаз Украины", крупнейшей компаний страны. Секретов успеха он не раскрывает. "У меня своя тактика. Я поборолся - я выиграл", - говорит Коболев о продлении контракта на должность CEO НАКа, который он подписал в марте.
О короновирусе, заразившихся и Мрии
- Как пандемия COVID-19 отразилась на работе Нафтогаза, среди сотрудников компании есть случаи заражения?
- У нас был инцидент, когда три сотрудника Нафтогаза неважно себя чувствовали. Согласно введенным в компании правилам они не были допущены в офис. Потом оказалось, что они переболели коронавирусом. Слава Богу, они успешно вылечились и никого не заразили.
- Нафтогаз привез четыре самолета с гуманитарной помощью. Сколько группа уже выделила на борьбу с COVID-19?
- Больше 500 млн грн. Мы закупали необходимые средства в несколько этапов. Первый этап – это конец февраля, когда в Украине все только начиналось. Тогда мы создали запасы для наших сотрудников – маски, очки и антисептики. Кроме того, компании Группы обеспечили масками, респираторами, перчатками и дезинфекторами города и села, на территориях которых мы производим добычу.
Вторая волна – это самолеты, два рейса "Антея", рейс "Мрии" и дополнительный рейс, организованный нашими китайскими партнерами. Мы тогда заказали большую партию: защитные костюмы, рентгены, мониторы пациента, УЗИ и респираторы. Оборудование и средства защиты передали в 121 украинскую больницу согласно списку МОЗ и в ближайшее время их доставят еще в 154 медучреждения.
Сейчас, по просьбе Министерства образования, мы готовим помощь в рамках подготовки ЗНО. Но вместе с просьбами о помощи мы получили запрос правоохранителей о необходимости отчитаться - что мы покупали, и по каким ценам.
- То есть влияние COVID-19 было минимальным?
- Не совсем. Во-первых, была введена дистанционная работа. Сейчас многие сотрудники Нафтогаза работают из дома. Думаю, что в будущем будет лучше, если часть из них продолжит работать в таком же режиме.
Во-вторых, из-за карантина у нас произошла остановка некоторых работ. Например, из-за коронавируса на какое-то время остановился экспорт солнечных батарей из Китая для двух наших строящихся СЭС.
Но самое большое влияние коронавирус оказал на глобальную экономику — он обвалил рынок газа. Это наибольший фактор, который на нас повлиял. Если смотреть глобально: мировое потребление энергоресурсов сократилось в объеме, сравнимом с годовым потреблением Индии, третьего по размеру потребителя энергии в мире. Конечно, это сказалась и на мировых энергокомпаниях, и на нас.
- И все время карантина вы сидите в Украине?
- Не сижу, а пребываю (смеется).
О секретах своего контракта, переговорах со Шмыгалем
и новых-старых задачах
- Вы уже шесть лет управляете Нафтогазом. В чем секрет? В 2014 году в НАК вы пришли по квоте партии Народный фронт Арсения Яценюка. Это был компромисс между Игорем Еремеевым, Николаем Мартыненко и Яценюком. Что на этот раз произошло, что с вами продолжили контракт еще на четыре года без конкурса?
- Начну с вашего утверждения. Мне оно кажется некорректным. В тот момент, когда меня назначали в марте 2014 года, меня пригласили в Кабмин, где обсуждалась моя кандидатура. Насколько я знаю, до меня обсуждались кандидатуры еще нескольких человек.
Тогда не было постановления Кабмина №777, которое регулирует проведение конкурсов. Да и в принципе от него пока не так много смысла, так как сам по себе конкурс не гарантирует качественный результат. Конкурс — это всего лишь процесс. Если на входе в него вы дадите неправильные вводные, то на выходе будет неправильный результат.
Но в рамках тех разговоров, которые были в 2014 году, Яценюк принял решение, что я — наиболее удачный кандидат среди остальных. Именно с Яценюком я обсуждал условия моего назначения. С его мнением тогда согласились другие члены Кабинета министров.
- Почему он тогда так решил?
- Думаю, что ему тогда нужно было заниматься Газпромом, а я лучше всех среди кандидатов тогда понимал, что к чему. Все просто.
- В одном из интервью вы говорили, что вас тогда рекомендовал Андрей Пивоварский. Он на тот момент еще был топ-менеджером WOG или уже министром?
- Да, так и есть. Он тогда еще не был в составе Кабмина. Но это ему тогда не мешало дать мне рекомендацию.
- В чем секрет вашего нового назначения?
- У меня была дискуссия с премьером, как я вижу будущее Нафтогаза. Потом с Кабмином. Наш набсовет разрешил мне вести переговоры с акционером напрямую. Я последовал их рекомендациям. До сих пор так и не решено противоречие, при котором, согласно Закону, главу правления назначает Наблюдательный совет, а согласно Уставу – Кабинет Министров.
Я обозначил свое видение, мы обсудили контракт. Через какое-то время мне сообщили, что из всех вариантов продление моего контракта - наиболее прагматичный вариант.
Должность главы Нафтогаза — очень востребованное место. Я ее получил честно и законными методами. У меня своя тактика (улыбается). Я поборолся — я выиграл.
- Это был еще Кабмин Гончарука или уже Шмыгаля?
- Это был Кабмин Шмыгаля.
- Правда, что вы конкурировали за должность главы Нафтогаза с Юрием Витренко?
- Я не знаю списка участников конкурса, поэтому мне кажется, этот вопрос нужно задавать Юрию.
Должность главы Нафтогаза — очень востребованное место. У меня своя тактика. Я поборолся — я выиграл
- Какие задачи перед вами поставил Кабмин, какие у вас цели на следующие четыре года?
- Передо мной стоят четыре важных параметра, по которым будет оцениваться моя эффективность.
Первый параметр — это чистые трансферы, разница между тем, что Нафтогаз отдает в бюджет, и что бюджет отдает Нафтогазу. Эта дельта, конечно же, станет меньшей в этом году из-за выделения ГТС и кризиса, но это важный фактор оценки моей деятельности.
Второй элемент — энергонезависимость, рост добычи газа и снижение потребления. Государство хочет, чтобы Нафтогаз был инструментом энергоэффективности — Украина должна лишиться зависимости от импорта газа.
Третий момент — рост доказанных запасов газа.
Четвертый, не менее важный, подготовка к выходу на IPO.
Эти цели стали основой моего контракта.
- Правда, что, по условиям вашего контракта, через четыре года вы сможете претендовать на премию за победу над Газпромом в Стокгольмском арбитраже?
- Не готов это комментировать.
- Можно ли поставить точку на истории с премией за победу над Газпромом? Остановка выплат второй части премии — это финал или история еще не завершена?
- Это было решение набсовета. Не думаю, что я могу его комментировать. Но да, вторая часть премии так и не была выплачена.
Об IPO, Соросе и трансформации Нафтогаза
- Вы сказали, что выход на IPO — одна из главных задач. Когда это может произойти?
- Мне нужно подготовить компанию к IPO к завершению своего контракта. Думаю, что это реально сделать через три года, если между Нафтогазом и Кабмином будет грамотное сотрудничество.
- На IPO пойдет вся группа или Укргаздобыча будет выставляться отдельно?
- Выставлять будем всю группу — либо на фондовой бирже Лондона, либо Нью-Йорка. По нашим подсчетам, Нафтогаз будет стоить дороже, если продавать единым целым, а не кусочками.
- Говорят, Джордж Сорос интересовался Укргаздобычей. Вы обсуждали с ним возможность зайти в Укргаздобычу?
- С Соросом мы виделись как в США, так и в Украине. В Украину в последний раз он приезжал в 2016 году. Но мы никогда не обсуждали вложение денег в нашу отрасль.
Как вы думаете, сколько Сорос пожертвовал на благотворительность? Десятки миллиардов долларов. Вряд ли человек, который пожертвовал десятки миллиардов, захочет вкладывать свои деньги в украинскую энергетику.
- Планируете привлекать "якорных инвесторов" — ЕБРР, например?
- Подобные дискуссии мы ведем с разными "якорями". И да, мы надеемся, что у нас это получится. Это интересно не только для Нафтогаза, но и для государства. Наличие "якорных" инвесторов снижает риск корпоративного рейдерства.
- Сколько Нафтогаз может стоить?
- Цифру я назвать не могу, но могу сказать, что Нафтогаз станет самой дорогой государственной компанией в Украине.
- Нафтогаз переживает вторую волну трансформации: вместо газового дивизиона созданы два новых подразделения – "разведка и добыча" плюс "коммерция". Почему прошлая трансформация не сработала?
- У нас нет прошлой модели трансформации или новой. Мы находимся в постоянном процессе трансформации еще с 2014 года. Мы — живой и растущий организм. Процессы, которые сейчас происходят, — это не новая волна, это продолжение старой, которая началась с 2014 года.
Когда я пришел в Нафтогаз, у меня была цель: сделать компанию прозрачной, эффективной и выгодной для государства.
- Чем Нафтогаз 2014 года принципиально отличается от Нафтогаза 2020-го? Что изменилось в подходах принципа работы госкомпании? Некоторые топ-менеджеры НАКа, в том числе и бывшие, говорят, что группа слишком забюрократизирована и до сих пор напоминает "Министерство нефти и газа".
- С одной стороны, с того времени многое изменилось в Нафтогазе, но с другой — его все еще нельзя сравнивать с западными компаниями.
Я принял Нафтогаз фактически в состоянии банкротства, с кучей токсичных проблем, коррупционных историй и с непонятной перспективой. Многие кандидаты, с которыми Кабмин обсуждал в 2014 году должность главы, говорили: ребята, пациент скорее мертв, чем жив.
Когда я пришел, ситуация изменилась. Произошла корпоративная реформа, изменилась система проверки, мы начали проходить внутренние аудиты по европейским стандартам. Но мы, к сожалению, не супермены, — для полного обновления нужны не только наши усилия, но и усилия акционера и изменения внешней среды. Многие сейчас все еще хотят взаимодействовать по принципу "порешать", но мы так не работаем.
- Политическая независимость Нафтогаза и других госкомпаний — важный вопрос при общении украинского правительства с МВФ и другими донорами. Как обсуждение со Шмыгалем условий вашего контракта коррелируется с курсом на политическую независимость НАКа?
- Я не вижу от МВФ и ЕБРР каких-либо негативных комментариев на этот счет. И я не вижу в этом каких-либо противоречий с принципом политической независимости Нафтогаза, в том смысле, в котором этот принцип адвокатируется указанными вами организациями.
Если честно, я бы хотел, чтобы этот процесс был менее политизирован и вращался на уровне набсовета. Но в моем понимании, с 2017 года все доноры смирились, что у Украины — своя трактовка корпоративного управления.
Многие кандидаты, с которыми Кабмин обсуждал в 2014 году должность главы, говорили: ребята, пациент скорее мертв, чем жив
- Нафтогаз декларировал желание построить солнечную электростанцию. Вы еще не начали проект?
- Мы уже строим две станции в Андреевке Харьковской области и в селе Чуднов Житомирской области. Первая будет сдана в ближайшее время. Мощность пока сказать не готов, возможно, мы ее будем пересматривать.
- Вам не мешает история с "зеленым" тарифом?
- Она всем мешает. Но рано или поздно эта история будет решена. Собственно, мы понимали, что попадаем под другую тарифную категорию. Тариф вам сказать не могу, но рассчитываем, что наш проект окупится где-то в течение семи лет.
- В марте АМКУ открыл дело о концентрации Нафтогазом шести ТЭЦ. Комитет еще не дал разрешение на покупку? С учетом тех двух ТЭЦ, которые вы взяли этой зимой в управление…
- (перебивает) Мы не взяли, нам передали. Акционер попросил нас показать, сможем ли мы с ними справиться. Мы не могли отказать.
Мы поняли, что способны эффективно управлять ТЭЦ, и предложили Фонду госимущества передать нам эти шесть теплоэлектростанций в управление. Мы не настаиваем на том, чтобы нам их отдавали, мы настаиваем, чтобы они рассчитывались с нами на 100%, чего не происходит.
АМКУ прислал нам письмо с очень странной формулировкой. Мы были удивлены, но мы к этому по-другому относимся. Мы считаем, что это не есть "нет".
О газовой стратегии, Газпроме и Андрее Фаворове
- Недавно несколько десятков народных депутатов, включая Юрия Бойко, Юлию Тимошенко и Сергея Левочкина обратились в Конституционный суд с требование отменить анбандлинг Нафтогаза. Что на практике может означать, если они выиграют?
- После этого, скорее всего, Секретариат энергетического сообщества скажет нам, что мы не выполнили свои обязательства, и заберет у Оператора ГТС сертификацию. Затем мы получим письмо от Газпрома с требованием либо пересмотреть, либо разорвать транзитный договор.
С Газпромом мы работает по принципу "качай или плати". На сегодня он не использует около половины забронированных мощностей нашей ГТС. То есть, в их восприятии, они переплачивают, и негативный для нас сценарий был бы для Газпрома очень позитивным.
Бенефициаром этого процесса с большой вероятностью мог бы оказаться именно Газпром.
- Газпром сейчас так же себя ведет по отношению к другим странам? У него сильно просела поставка газа, было бы логично, если бы он попытался пересмотреть свои контракты и с другими.
- Мы не знаем о подобных попытках в отношении транспортных операторов. Но подобные дискуссии уже есть. Очень сложный разговор сейчас идет с Польшей и Турцией.
- С появлением в Нафтогазе Отто Вандерленда в НАКе начались кадровые чистки — из компании ушел Андрей Фаворов и уйдет Юрий Витренко. Как он пришел в Нафтогаз? Насколько я знаю, он разрабатывал для Нафтогаза прошлую стратегию трансформации, когда работал в McKinsey, а его команда создала стратегию для добычи газа, вошедшую в программу 20/20.
- С Отто мы знакомы где-то с 2016 года. В Нафтогаз он пришел по моему приглашению. Он был частью команды McKinsey, с которой мы работали по разным направлениям.
- Сложно назвать программу 20/20 удачной, так как она фактически не реализовалась. Стратегия тоже изменилась.
- Стратегия 20/20 — это план, в котором было заложено много предположений. Одним из предположений была цена газа. И тот факт, что Нафтогаз вовремя понял, что любой ценой добиваться роста добыча — это неправильно, а правильно — быть пессимистичнее, и наша корректировка оказалась правильной.
Вторая предпосылка невыполнения программы — это нежелание государства кооперироваться. Оно не только нам не помогало, государство, наоборот, мешало нам. И это одна из самых больших проблем, которые нужно решить.
- Можете привести пример?
- У нас в марте 2018 года пытались отзывать лицензии на основные месторождения. Основанием был тот факт, что Нафтогаз не успел сделать переоценку влияния на окружающую среду по новой процедуре. Мы старую сделали, потом процедуру оценки поменяли, и мы ее не успели пройти. И таких прецедентов было много.
Более того, некоторые лицензии на месторождения у нас забрали. Забрали потому, что мы в них не инвестировали, хотя мы не могли этого сделать без утвержденного финансового плана. А Кабмин нам финансовый план не утверждал.
Стратегии должны быть гибкими и меняться, исходя из ситуаций на рынке, удач и поражений.
Нельзя смотреть на мир через розовые очки, нужно исходить из более пессимистического сценария
- Нафтогаз будет пересматривать свою газовую стратегию из-за коронакризиса?
- Да. Мы должны откорректировать наши действия из-за кризиса и понять, что это даст в долгосрочной перспективе. Если ситуация с такими низкими ценами продлится следующие пять лет, то весь европейский рынок газа кардинально изменится.
Мы корректируем стратегию регулярно. Я считаю, если организация составила план на следующие три года и идет по нему несмотря ни на что – это большая проблема.
То, что Фаворов объяснял в Нафтогазе еще полтора года назад. Он говорил, что нельзя смотреть на мир через розовые очки, нужно исходить из более пессимистического сценария. Тогда это воспринималось в штыки.
Но сейчас все уже понимают, что он был прав. И это не только в Нафтогазе, это и в других компаниях. Он правильно предсказал, что нам нужно ориентироваться на цены на рынке и менять подходы, исходя из целесообразности.
- Чего может коснуться ваша корректировка: инвестиций в добычу, модернизацию, расширение группы?
- Это коснется всего. Любые капитальные проекты, которые были выгодны два года назад, на сегодня являются бременем, за которое придется платить. Это если исходить из прогнозной цены на следующие пять лет.
Мы лучше сделаем упор на поиск других больших и перспективных для бурения месторождений. Если нам подпишут СРП [соглашение о разделе продукции], это займет три года. Мы не будем вкладывать в рост добычи, где это экономически нецелесообразно.
- Вы сказали, что подход Фаворова был правильным. Представленная ним программа "Тризуб" продолжится?
- Два из трех направлений этой программы мы уже реализуем. Бурится сверхглубокая скважина на Шебелинском месторождении, и мы работаем по песчаникам.
Что касается оффшорных месторождений - проект "Дельфин" - нам нужно понимание от государства, что мы дальше делаем. Мы предложили отложить все конкурсы и не тратить время. Мы считаем, что это ничего не принесет: мы только потерям два года и получим суды. Никто из западных и серьезных инвесторов туда пока не придет.
Мы предлагаем дать возможность Нафтогазу зайти в этот проект и сделать сейсмику. И на основании сейсмики совместно проводить конкурс по привлечению инвесторов.
- Нафтогаз возьмет на себя расходы на сейсмику, а инвестор придет на разведанный участок?
- Да, мы за это получим свою долю в проекте. То есть наши вложения будут оценены и конвертированы в окупающую затраты долю.
Нафтогаз — государственная компания. Ее можно использовать как инструмент для снижения рисков в оффшорах. С нашей помощью государство может показать реальному инвестору всю серьезность проекта.
Особенно на фоне выхода компании Exxon из румынского проекта "Нептун". Очень сложно конкурировать с Exxon, который предлагает месторождения с уже пробуренными скважинами. Мы находимся в высококонкурентном мире и с низкими ценами на газ.
- Но если окажется, что там нет залежей, то вы потеряете деньги.
- Это коммерческий риск, с которым сталкиваются все. Мы уже делали там разведку – Черноморнефтегаз делал разведку. У нас есть опыт работы в этом бассейне. И ситуация такова, что даже с сегодняшней ценой на газ там есть смысл делать сейсмику.
Конфликт с Юрием Витренко, газовый рынок и Лана Зеркаль
- До запуска газового рынка для населения осталось меньше месяца. Что еще осталось сделать для старта?
- В первую очередь, нужно снять ограничение на право менять поставщика газа [НКРЭКУ 10 июля упростила процедуру смены газового поставщика для населения] и запретить на один год отключать потребителей от газа из-за низкой оплаты при переходе на нового поставщика.
Параллельно мы также предлагаем разобраться со старыми долгами, которые были накоплены из-за неэффективного регулирования. Это касается как населения, так и тепловиков. Мы считаем, что часть этих долгов можно погасить, остальную часть нужно списывать через Верховную Раду.
Дальше: мы предлагаем перейти с кубометров на калории, чтобы отойти от разговоров: качественный газ или нет. И тогда потребители будут понимать, за что они платят деньги.
И последнее: зафиксировать субсидию в денежной форме и покрыть ей всех потребителей, которые в этой помощи нуждаются. И все – заработает рынок газа, после чего перед потребителями выстроится очередь из поставщиков. Но это если все сделать правильно.
- Что раньше мешало это сделать? Почему газовая реформа продолжается почти пять лет?
- Для нескольких предыдущих Кабинетов министров запуск рынка газа был токсичным. Думаю, даже сегодня власти опасаются ударов от критиков, которые пытаются отменить тот же анбандлинг и считают невозможным свободный рынок газа.
Я очень надеюсь, что этот Кабмин сможет его конвертировать из "зрады" в "перемогу". Для этого есть все: готовность компаний и желание украинцев избавиться от "газового рабства".
- Как эта реформа отразится на ценах?
- Сейчас идеальное время для запуска газового рынка – цены на газ низкие. Если правильно запустить рынок, то на него придет много игроков – и это будет "перемога", так как за счет конкуренции станет лучше цена и качество услуг.
- Как Нафтогаз собирается отвоевывать потребителя у того же РГК?
- У нас будет много дополнительных услуг, будет цена лучше. Мы будет использовать все возможные маркетинговые шаги. Как и все другие – будем конкурировать.
Я надеюсь, что этот Кабмин сможет конвертировать газовый рынок из "зрады" в "перемогу". Для этого есть все: готовность компаний и желание украинцев избавиться от "газового рабства"
- Давайте сменим тему. Вы с Юрием Витренко вместе работаете с 1998 года. Теперь, вы поссорились, и он уходит из Нафтогаза. Что произошло?
- Не хочу вдаваться в детали.
- Можно ли считать ваши разногласия по поводу трансформации, вашу конкуренцию и его иск против Нафтогаза за премию причиной сокращения Витренко?
- У каждого из нас есть свои плюсы и минусы, но должен быть баланс. Неважно, как зовут этого человека, – он должен приносить какую-то пользу компании, которая платит ему зарплату.
И бывают ситуации, когда ценность этого человека становится ниже, чем компания на него тратит или из-за него теряет. Когда этот баланс смещается в сторону минуса – я как руководитель обязан, невзирая на свои личные преференции, решить, что с этим человеком делать дальше.
Здесь вопрос не в личностных отношениях – это не важно. Важно, чтобы человек приносил пользу компании, в которой он работает.
- Юрий Витренко говорил, что вы навязывали ему согласование внутренних решений в Нафтогазе с директором по безопасности Константином Пожидаевым. Он бывший милиционер времен Януковича и экс-советник министра Арсена Авакова. Был ли у вас с Витренко подобный разговор?
- Не хочу это комментировать. Это не тот вопрос, который заслуживает моего времени.
- Появление в Нафтогазе Ланы Зеркаль в январе 2020 года – это подготовка ее на место Витренко?
- Зеркаль вышла на рынок труда для меня неожиданно. Она себя очень сильно проявила как представитель МИДа в нескольких переговорах. В какое-то время она даже стала для нас основной точкой контакта по многим международным вопросам.
Естественно, потерять такого ценного человека было бы очень глупо. Поэтому я ей предложил должность советника. Это была главная причина появления Зеркаль в Нафтогазе. Она очень ценный сотрудник.
У меня как руководителя есть постоянная задача, чтобы представители топ-менеджмента имели какую-то замену.
О конкурсе в Укрнафте, пошлинах Коломойского
и Северном потоке-2
- Что произошло с конкурсом на СЕО Укрнафты, почему его в последний момент остановили и назначили Олега Геза полноценным главой компании? Насколько я понимаю, это была инициатива миноритарных акционеров, связанных с Коломойским. Почему ее поддержал Нафтогаз?
- Первое – конкурс по Укрнафте еще не завершен. Мы сейчас разбираемся, что нам делать дальше.
У меня были определенные ожидания от человека, который ею (Укрнафтой - Ред.) занимался. Но то, что там произошло, для меня стало сюрпризом. С этим сюрпризом я продолжаю разбираться.
Там была очень интересная ситуация с кандидатами. Я знаю компанию Boyden и понимаю, что они делали, но не понимаю, как из конкурса мы на ровном месте нырнули в проблему.
Я не могу называть имена людей, которые оказались в финале, но без них это будет неполная информация, и вы не сможете понять, как красивый западный конкурс превратился в конфликтный процесс. Большего комментария я пока давать не хочу.
- Конкурс остановился благодаря голосу Ярослава Теклюка, который в набсовете Укрнафты представляет интересы Нафтогаз. Он согласовывал это решение с вами?
- Он не обязан этого делать и этого не делал. Но в Нафтогазе есть механизм голосования зависимых членов набсовета. Мы им регулярно пользуемся. И, насколько я помню, с 2014 года у нас не было прецедентов, когда зависимые члены не выполняли инструкцию Нафтогаза.
Куратор этого юрлица приходит на правление и говорит: предлагаю обязать нашего представителя проголосовать таким образом. Я говорю сейчас о зависимых членах. Как правило, правление говорит "да", но бывают разные случаи.
Так вот тогда куратор Укрнафты эту инструкцию не вынес и, соответственно, зависимые члены набсовета могли голосовать, как считали нужным.
- Вы сказали, что у вас были определенные ожидания от человека, который занимался Укрнафтой. От НАКа эту компанию курировал Юрий Витренко. Я правильно понял, что вы недовольны его работой?
- Это ваша интерпретация. Извините, но я ограничен в возможностях обсуждать Укрнафту более детально.
- Почему Нафтогаз после остановки конкурса резко поддержал идею Коломойского обложить пошлиной автогаз и дизельное топливо из России?
- Мы не резко поддержали эту идею. Мы давно является участниками этого диалога, так как мы — участник рынка нефтепродуктов.
Что касается СПГ: мы уже давно говорим, что на рынке СПГ у нас сильный перекос налогообложения, из-за которого он получил необоснованное и неконкурентное преимущество. И этим пользуются не украинские компании, а компании, везущие автогаз из России.
Мы считаем, что это нужно в самое ближайшее время исправить. Вот зачем Украине дарить кому-то 100 евро на тонне? Это искажает рынок и является несправедливым.
- Схожая история с ситуацией вокруг импорта удобрений. В конечном счете, пошлины ложатся на плечи потребителей.
- В случае с СПГ наш анализ говорит о другом. Мы видим, что сейчас на этом рынке есть очень высокая маржа. Часть этой маржи, конечно же, делится с потребителем, чтобы стимулировать максимальный переход на СПГ, но львиная доля этой маржи идет мимо бюджета – либо на оффшоры, либо в Россию. Это иная ситуация, чем на рынке удобрений.
У меня были определенные ожидания от человека, который занимался Укрнафтой. Но то, что там произошло, для меня стало сюрпризом. С этим сюрпризом я продолжаю разбираться
- Что на практике означает расширение санкций США против Северного потока-2? Санкции касаются страховых и юридических компаний. Как это может не позволить возобновить строительство газопровода?
- Чтобы работать в морской зоне стран Европейского Союза, вы должны иметь страховку. Без нее никакому судну не разрешат начать строительные работы.
В территориальных водах Балтийского моря находятся захоронения различного вооружения, включая химическое. Это, собственно, отягощает и делает крайне опасными любые строительные работы.
Например, там нельзя пользоваться якорем, и есть требования к судам, которые могут вести строительство.
- Получается, что перерегистрация судна-укладчика "Академик Черский" на несвязанную с Газпромом компанию ничего не даст?
- Сейчас Россия пытается зацепиться за идею водорода. Уже начались разговоры, что Северный поток-2 будет использоваться для прокачки водорода из России. Мол, это "зеленый" проект.
Но это не в полной мере соответствует действительности, учитывая технические характеристики труб, которые использовались для строительства газопровода. Сейчас этим занимается Лана Зеркаль.
О "мониторинге счастья", экспериментах на руководстве
и культурной революции
- Правда, что в Нафтогазе будет введена система мониторинга кадров? Это как система мониторинга счастья в МХП?
- Вы, наверное, говорите о системе TMS, которую разработала американская компания Cornerstone. Это не мониторинг счастья, это управление всем циклом пребывания человека в группе Нафтогаз — от найма до ухода. Мы до таких тонкостей, как оценка уровня счастья, еще не дошли (улыбается).
- Как это будет работать?
- У нас есть подразделение, которое занимается персоналом, есть подразделения по оценке эффективности работы сотрудников. Эта система позволяет совместить все процессы воедино и эффективно ими управлять. Мы такую систему давно хотели и сейчас подписали контракт.
- Сколько это будет стоить?
- В этом году это 1300 грн на человека. В следующем году – где-то 500 грн. Этот проект на три-четыре года. Постепенно эта система охватит всех сотрудников Нафтогаза. Экспериментировать мы будет на руководстве и офисных сотрудниках, а потом будем спускаться ниже - на производственные площадки.
Вообще в этом году диджитализация Нафтогаза набирает новые обороты. Медленно и тяжело у нас происходит культурная революция. Мы внедряем новые информационные системы, которые позволяют повышать качество управления компанией.
В этом году Нафтогаз внедрил систему ЕRP. Это большое достижение, для этого нам нужно было многое изменить: отношение людей, подходы в управлении и так далее.
TMS – одна из нескольких вещей, которые мы делаем параллельно вместе с SAP и другими информационными системами. Скоро будет внедряться необходимая система для трейдинга.
Богдан Заика, корреспондент
Андрей Самофалов, руководитель деловой редакции
LIGA.net
