Для Оксаны Сыроид, вице-спикера Верховной рады (ВР) и члена Самопоміч, этот шаг может означать расставание с креслом в президиуме Рады.
Судя по всему, Сыроид перспектива стать рядовым депутатом не тревожит. На встрече с НВ вице-спикер говорила больше о том, что Самопоміч и так в составе коалиции являлась внутренней оппозицией. А теперь лишь закрепила этот статус.
ОБ ОЛИГАРХИЧЕСКИХ ПРОЕКТАХ И ОППОЗИЦИИ
— Может ли быть эффективной оппозиция из 26 человек?
— У нас никогда не было нормальной коалиции. Решение о переходе в оппозицию не было спонтанным. Нельзя было по‑другому реагировать на все это. Мы не могли и дальше разделять ответственность за олигархический сговор. Теперь нужно научиться быть хорошей оппозицией, которой в этой стране почти никогда не было, кроме, возможно, 1990‑х. С того времени все стало игрой и фарсом.
Оппозиция — это контроль. Коалиция должна контролировать свое правительство, исполнительную власть, а оппозиция — контролировать и коалицию, и коалиционное правительство. Определенные решения, к сожалению, будут нам не под силу. Но оппозиция может многое. Она должна задавать вопросы. Правдиво поставленный публично вопрос заставляет людей думать, а правительство — отвечать.
— Если вы будете задавать неудобные вопросы и критиковать власть, вас станут обвинять в том, что вы против государства.
— Да, «агенты Кремля». Во-первых, мы задекларировали, что все качественные и нужные для государства и людей вещи мы будем поддерживать. Никто не собирается становиться в позу Баба-яга против. Но мы имеем собственное видение, как должно выглядеть государство. Все наши решения будут приниматься в соответствии с тем, насколько они приближают или отдаляют нас от этого видения.
— После объявления о переходе Самопоміч в оппозицию появился соцопрос Института Горшенина, в котором ваша партия оказалась на первом месте. Вы уже готовитесь к выборам? Не считаете ли указанный там уровень поддержки — 15 % — комплиментом?
— Я вообще сейчас боюсь произносить словосочетание досрочные выборы. Это огромная опасность. Качество этого парламента они не улучшат.
Между рейтингами и составом парламента стоят такие страшные в Украине вещи, как ужасный закон о выборах со смешанной системой, допускающий манипуляции. Между рейтингами и составом парламента стоит гречка, админресурс. Идти на досрочные выборы, когда столько бедных и разочарованных людей, которые могут легко стать объектом манипуляций… Когда мы имеем админмашину, которая не стесняется применять все те же рычаги, что и при предыдущей преступной власти… Поэтому вопрос: нужны ли сегодня досрочные выборы?
— Но и нынешняя Рада разочаровала общество.
— Количество перевыборов в определенной степени будет влиять на качество парламента. Но природа и беда этого парламента — в олигархате. У нас же нет политических партий, а есть олигархические проекты. Представители олигархов в парламенте выполняют их волю. Если мы сейчас объявим досрочные выборы, появится большее количество независимых партий или большее количество олигархических проектов, чтобы оттянуть голоса? Если проследить голосование за отставку правительства и состав парламента, то становится понятно, кто руководит этим государством. И законодательная власть, и парламент, и правительство сегодня полностью являются продуктами олигархической системы.
— Вашей партии тоже приписывают влияние олигархов, например, Игоря Коломойского.
— Я не знаю, как на это реагировать. Действительно, об этом спрашивают, намекают. Но даже если посмотреть, например, на Днепропетровский горсовет — вряд ли мэр или фракция, которая управляет сегодня в Днепропетровске, были бы так недовольны позицией фракции Самопоміч там, если бы это [сотрудничество с Коломойским] было. Мне кажется, все видно, просто надо проанализировать. Никто из людей Коломойского в Раде не поддержал отставку правительства Арсения Яценюка. А Самопоміч инициировала эту отставку и вышла из коалиции. Где логика?
— Тогда чей вы проект?
— Ничей. Но очень многим, наверное, хотелось бы, чтобы это было не так. Часть людей была исключена из фракции именно за то, что пыталась втянуть нас в определенную зависимость.
О ПРЕМЬЕРЕ И ПРЕЗИДЕНТЕ
— Ситуация с отставкой правительства была спланированной?
— Это было очень видно по залу. С таким негодованием сначала все проголосовали за то, чтобы признать работу правительства неудовлетворительной. А затем ставится на голосование проект постановления о выражении недоверия — и депутаты просто выбегают из зала.
— С вашего места в президиуме выглядело так, будто они убегали?
— Конечно. Как зайцы, в дверях сталкивались друг с другом — кто быстрее.
Относительно того, был ли это изначально «договорняк». Я же вижу, сколько карточек есть в зале, и знаю, кто не будет голосовать. Утром была определенная эйфория по поводу отставки, а к обеду стало понятно: что-то не то.
— Правда ли, что против отставки Яценюка выступили западные партнеры, которые надавили на Банковую?
— Надо просто понимать, как толковать месседжи из Европы или Америки. Часть политиков толкуют их так, будто Европа хочет работать с правительством Яценюка. На самом деле вчера [23 февраля] я встречалась с главой МИД Германии Франком-Вальтером Штайнмайером, и он озвучил это так: “Мы хотим иметь с кем говорить. Вы принимайте решение, кем будет этот человек”. Поэтому не надо перекладывать с больной головы на здоровую.
— Как может дальше работать правительство, которому не доверяет парламент?
— Именно это мы пытались объяснить нашим международным коллегам. Они считали, что, возможно, лучше сохранить такое правительство, потому что это дает стабильность. Но нелегитимная стабильность невозможна. Теперь у нас правительство, деятельность которого парламент оценил неудовлетворительно, то есть его легитимность — ноль. Но его не уволили. Это стабильность? Это еще большая нестабильность, чем смена правительства. Сменив правительство, мы бы дали новому правительству легитимность 100, и оно начинало бы не с нуля.
— Вы можете дать оценку работе Кабмина? О реформах стоит говорить?
— Многие вещи были сделаны. Сегодня для страны реформа только в одном — преодолеть олигархическую зависимость. Реформы так тяжело потому и идут, что владельцами парламента и правительства выступают олигархи.
Мы должны противостоять тем, кому принадлежит 80 % собственности в стране. Это очень тяжело. Но определенные решения, пусть неполноценные, недостаточные, но есть. Прозрачные государственные закупки — это же против олигархов, которые всегда имели эксклюзивный доступ к бюджету. С чего они кормятся? Из трех источников: госбюджет — через госзакупки и привилегированный доступ к ним; госпредприятия, из которых выкачивались деньги; и природные ресурсы, прежде всего углеводороды. Главные наши реформы — здесь.
— Мы говорим о точечных решениях?
— Приведу примеры. Знаменитый закон об Укрнефти [ограничивший права миноритарных акционеров] принят, но правительство его не выполняет. Закон о рынке газа: все говорят, мол, очень круто, что мы приняли, но нет механизмов его реализации. Законы пока что написаны по принципу “за все хорошее, против всего плохого” и выполняются в порядке, определенном Кабмином. А что такое Кабмин? Это люди, зависимые от олигархов. Будет Кабмин выполнять эти законы? Не будет.
— Принятые реформаторские законы — лишь декларации без механизмов реализации?
— Да. Но хорошо, что есть хотя бы такие, потому что они позволяют нам дискутировать. До сих пор эти сферы нельзя было трогать. Реформы не произошли, но многому положено начало. Впервые за 25 лет мы посягнули на святое, на вотчину олигархов. Может, это даже 50 % успеха, потому что правильно поставить диагноз — это 50 % решения проблемы. Поэтому я бы не недооценивала то, что сделано.
— Критическую точку, после которой невозможен откат назад, мы прошли?
— Нет. Думаю, мы как раз в процессе.
— Сколько ждать реальных результатов?
— Проведя здесь год, я понимаю: если бы правительство было добросовестным, эффект от реформ можно было бы почувствовать через два-пять лет. У этого государства такой потенциал, что не нужно много усилий — нужно просто не мешать, не воровать и не создавать никому преференций. И чудо произойдет само по себе.
— Почему в Украине не удается создать успешное правительство?
— У нас было уже 20 правительств, и ни одно из них не было успешным. Потому что исполнительная власть не находится в руках правительства. Правительство отвечает за благосостояние каждого человека перед парламентом, а парламент — перед людьми. Но правительство реализует лишь часть исполнительной власти, а большая ее часть —в руках президента. Он не подконтролен парламенту и осуществляет свою власть, как хочет. А ответственность несет правительство. Потому у нас каждое правительство обречено быть неудачником, пока мы не изменим систему.
Министр обороны, министр иностранных дел, все главы областных и районных госадминистраций это все исполнительная власть — и всем этим в ручном режиме руководит президент. Регуляторы — НКРЕКП, Антимонопольный комитет, Фонд госимущества, Нацбанк — это все вотчина президента. А ответственность за все несет правительство. Люди клянут правительство за тарифы, а тарифы устанавливают подконтрольные президенту органы.
Парламент будет иметь убогий вид до тех пор, пока вся исполнительная власть не будет в руках одной ветви власти, и это должно быть правительство, а не президент. Иначе мы будем вечно скатываться в диктатуру. А правительство, в свою очередь, должно быть полностью подконтрольно парламенту: если парламент захотел — он его уволил, а не так, как произошло 16 февраля.
Президент должен выполнять функции главы государства. Другой вопрос, должен ли он избираться на общенациональных выборах, или, например, в парламенте. Здесь нужно посоветоваться с людьми. Но президент должен быть истинным арбитром нации, а не игроком политических интриг, заложниками которых мы все становимся.
— Это достаточно революционное предложение — лишить президента власти еще и позволить парламенту, особенно такому, как сейчас, выбирать президента. Общество воспримет это?
— Недавно смотрела социологию: 30% людей считают, что источником власти в государстве является президент. То есть люди ходят и выбирают царя.
Людям нужно объяснить, что источником власти являются они, если они хотят жить в демократии. Либо же они должны честно сказать, что они хотят жить в авторитаризме.
— Люди являются источником власти, но реализует ее парламент.
— Парламент является представителем народа. Это единственный представительский орган народа. Людям нужно объяснять, что парламент — не для того, чтобы давить на кнопки. Его функция принятия законов — она какая-то там пятая по счету. Первая — это формирование правительства и контроль за его деятельностью. И эту функцию парламент в Украине никогда не выполнял. Вторая его функция — контроль за бюджетом, ее он тоже не выполняет. Третья — это дебаты. У нас этого вообще нет. Час вопросов к правительству — это убожество, фарс. Должно быть жесткое обсуждение того, что произошло за последнюю неделю или две. Так работают парламенты в демократических странах.
О ДОНБАССЕ И ВОЙНЕ
— Вы давно выступаете против внесения изменений в Конституцию в части Донбасса. В феврале этот вопрос снова отложили на неопределенное время. Как он будет решаться?
— 2 февраля в очередной раз произошло изнасилование Конституции, причем на этот раз не просто через проталкивание изменений, а уже через изменение процедуры. Так еще Конституцию никто не насиловал.
На встрече со Штайнмайером не было и упоминания о внесении изменений в Конституцию. Возможно, там начали понимать, что такие вещи просто невозможны здесь. Любая социология показывает, что 80% украинцев не воспринимают идею особого статуса для Донбасса, и навязывать ее — это отобрать суверенитет у народа. Надо искать другой формат, чтобы прекратить войну.
— Это нелегко. Вы его видите?
— Победа — это когда есть предохранитель от продолжения войны. Однозначно это не Минск. Для начала нужно признать реальность, которую никто не хочет признавать — у нас война и оккупация. Не подрыв суверенитета Украины соседним государством, а оккупация. Не конфликт, а война. Не сепаратисты, которых поддерживает Россия, а регулярная российская армия, поддерживаемая сепаратистами. Если мы поменяем этот угол зрения, то у нас будет шанс найти решение. Это должна была бы сделать Украина. Никто за нас не будет нас спасать. Решение о признании Донбасс оккупированной территорией вернет нас в плоскость международного права. В Европе сегодня еще есть лидеры, которые пережили с нами Майдан и с пониманием относятся к ситуации, но однажды переизберут Меркель, Олланда, Обаму, придут новые люди и скажут: «Какая война? Не было никакой войны».
— Порошенко давно критикуют за то, что он не вводит военное положение, не хочет называть вещи теми именами, которыми вы их называете. На Банковой боятся еще больше осложнить ситуацию настолько сильно давление Запада?
— Крым аннексировали без оружия, там не было убийств. В Донбассе ситуация иная — там война, там тысячи погибших. Если назвать это оккупацией, то надо признать Россию участницей войны. Никто не хочет в это ввязываться. Как сотрудничать с воюющим государством, которое с оружием оккупировало часть чужой территории?
— Понятно, почему этого не делает Запад. Почему этого не делаем мы? Мы настолько зависимы от них?
— Есть огромная зависимость и от России, и от Запада, и круговая порука в самой Украине. Тотальная зависимость и страх. Обслуживание всей Верховной Рады финансово находится в руках Альфа-банка, у нас работают «дочки» российских банков — куда эти деньги идут? Мы обогащаем Россию, и никто ничего с этим не делает. Президент держит фабрику в России… Вот правда жизни.
— Гибридная правда.
— Надо называть вещи своими именами.
— Но мы, действительно, зависимы от Запада. Мы не могли защищать Крым, потому что Запад лишил нас поддержки, мы не можем провести прогрессивную налоговую реформу, потому что рассчитываем на транш МВФ, мы не можем отправить правительство в отставку, потому что Белый дом против. Если мы занимаем позицию не полагаться на Запад, а действовать самостоятельно — под силу ли нам обойтись без внешней поддержки?
— Надо научиться быть взрослыми. Нельзя каждый раз заглядывать кому-то в рот за решением. Это инфантилизм — ждать, чтобы кто-то на нас не обиделся, но при этом стараться те деньги, которые нам предлагают, использовать в своих интересах.
— Вы читали стенограмму заседания СНБО относительно вторжения в Крым? Не демонстрирует ли сейчас власть ту же самую нерешительность относительно Донбасса, которую демонстрировала два года назад по Крыму?
— Мы прожили в войне уже два года. Те, кто хотели, имели возможность переосмыслить многие вещи. Можно сколько угодно кого-то обвинять, но был состав СНБО тогда, и есть состав СНБО сейчас, и они видят все угрозы. Конечно, были страхи. Я себя ставлю на их место. Даже озвучить слово «война» в тот момент было очень сложно. Оно не выговаривалось. Хотя война уже была реальностью. Поэтому сейчас я не анализировала бы, кто виноват, а искала, что делать. Но если тогда это можно было объяснять страхом, отсутствием информации, другими вещами, то сейчас вообще нет другого мотива, кроме нежелания защитить это государство. Я по-другому не могу объяснить.
— Последний вопрос о перевыборах в Кривом Роге. Почему партия приняла решение выдвигать кандидатом в мэры именно Семена Семенченко? С его сложной репутацией негативная реакция общества была предсказуема.
— Когда мы вступили в борьбу за перевыборы городского головы Кривого Рога, там было двое наиболее активных людей — Егор Соболев и Семен Семенченко. В то время мы все вместе работали на поддержку кандидата Юрия Милобога. В какой-то момент на съезде в Харькове он озвучил, что принял решение не продолжать борьбу. Это было его решение.
— Почему он так решил?
— Мне трудно судить. Возможно, устал, возможно, страшно. Вы же должны понимать. что человек должен был пережить, борясь. Это же город Вилкулов. Встать одному лицом к лицу с этой жесткой реальностью... Наверное, и угрожали. И это было его предложение — выдвинуть Семена.
С другой стороны, Семен может вызвать неоднозначное отношение, но что такое Кривой Рог? И что такое быть мэром в Кривом Роге, где городской совет — это на 90% Оппозиционный блок? Где вся промышленность принадлежит «тем самым ребятам». Представить себе деликатного человека на этой должности очень сложно. Перед тем, как там построить город-сад, надо поломать все схемы. Если посмотреть на это с такой точки зрения, то мне кажется, что Семен — очень адекватный человек на эту должность.
Материал: НВ
