Война в Донбассе стала самым кровопролитным эпизодом современной истории Украины. Бои украинской армии и добровольцев против сепаратистов, напрямую поддерживаемых российскими войсками, унесли тысячи жизней. Сколько мирных жителей и военных погибло с обеих сторон, посчитать и вовсе сложно — скорее всего, десятки тысяч. Более миллиона людей собрали все свои вещи и выехали из региона.Несколько месяцев назад активные боевые действия перешли в стадию вялотекущего противостояния с эпизодическими столкновениями. Появились сигналы, которые можно считывать как, скажем дипломатично, появление надежды на мирное решение проблемы.
По российской экономике ударил кризис. Выйти из него без снятия санкций, которое возможно только при условии приличного поведения в Донбассе, Москве вряд ли удастся. К тому же подпитка войны на востоке Украины отнимает средства. Тональность в отношении Украины на российском телевидении смягчилась, а заниматься решением вопроса в Киев откомандирован один из “кремлевских старцев” Борис Грызлов, замеченный ранее в урегулировании других конфликтов.
С украинской стороны президент Петр Порошенко также заявил, что в 2016‑м Украина вернется в Донбасс. Об этом начали говорить в частных беседах и члены пропрезидентской фракции.
И теперь возникает вопрос: а что вообще делать с Донбассом дальше? У нас есть план, стратегия? И если да, то какие они?
Часть украинцев, похоже, уже считают, что от региона, стремительно превращающегося в европейский Сомали, нужно попросту отгородиться и позволить ему наслаждаться своей деградацией.
Другая часть все же полагает, что Донбасс непременно должен вернуться под украинский контроль. А если так, то как именно это сделать? Понятно, что для начала оттуда должны уйти российские войска. Но если это произойдет, то что потом? Просто зайти и повесить там украинские флаги не удастся — там 20 тыс. человек с оружием.
Как заставить их или хотя бы их значительную часть разрядить автоматы? Где всем этим людям теперь работать после того, как пострадали многие предприятия, а некоторые попросту украдены и вывезены в РФ? Как восстановить экономику региона, какой она вообще должна быть и кто за это должен платить? Что делать с миллионами беженцев? Какой должна быть информационная политика Киева на нынешних оккупированных территориях? Как вообще сделать так, чтобы жители оккупированных территорий могли жить в одной стране с теми, кого считали врагами? И как с ними соседствовать жителям остальной Украины?
Быстрых ответов на эти вопросы, скорее всего, нет. В этом номере мы хотим поднять эту дискуссию и предложить нашим авторам попробовать распутать эту непростую историю — каждому по одному фрагменту. Тогда, возможно, у нас хотя бы появится представление о том, как ответить на вопрос: Что если Донбасс завтра опять наш?
Ответы на него дают 12 человек: Андерс Аслунд, старший научный сотрудник американского аналитического центра Atlantic Council, Ярослав Грицак, историк, профессор Украинского католического университета, Георгий Тука, глава Луганской ОГА, Дмитрий Орешкин, российский политолог, Сергей Жадан, писатель, Питер Померанцев, британский журналист, Наталья Емченко и Джок Мендоза-Вилсон, управляющие коммуникациями компании СКМ, Энрике Менендес, донецкий предприниматель и активист, Мустафа Найем, народный депутат, Алексей Гарань, профессор политологии Киево-Могилянской академии, Евген Глибовицкий, участник Несторовской группы.
Детали на НВ
