В этот понедельник, 11 января, Россия начала свое традиционно запоздалое вступление в новый год без экстренных геополитических новостей, зато с необычно мрачными экономическими перспективами.Во время затянувшихся новогодних праздников не было сообщений об авиаударах в Сирии – вместо них в новостях говорили о снижении цен на нефть и связанном с ним ослаблении рубля. Экономическая рецессия – в форме не резкого спазма, но продолжительной деградации – стала основным трендом, который определит поведение России и ее положение в следующие месяцы.
Кремлевские власти предполагают, что эта траектория не приведет к катастрофическому брейкдауну, и что население готовится к трудностям, которые вполне можно пережить. Но они, вероятнее всего, переоценивают терпение масс, обрабатывавшихся яростной пропагандой. В то же время, правящая элита явно недооценивает необходимость уравновесить внешнюю политику России с реалиями ее истощающихся ресурсов.
Макроэкономические данные на первый взгляд не кажутся столь уж драматичными: 4% сокращения в 2015 и еще 1% в 2016-м, но Всемирный банк называет Россию значительным фактором риска в глобальной финансовой системе. Либеральные экономисты подчеркивают, что кризис не приводит к созданию решений давней проблемы неэффективности госкомпаний, и утверждают, что спад экономической активности не обратить без структурных реформ. Тем не менее, президент Владимир Путин не видит необходимости предпринимать какие-либо действия. И новая Стратегия национальной безопасности, несмотря на то, что низкая конкурентоспособность и высокая зависимость от нефтяных доходов в ней справедливо отмечены как угрозы, утверждает, что экономика «увеличила свой потенциал».
На праздники в новостях говорили не о Сирии, а о снижении цен на нефть и ослаблении рубля
Это бездействие частично можно объяснить замешательством Путина. Неожиданно его вера в постоянно повышающуюся ценность природных ресурсов рухнула. Ещё одно объяснение бездействия заключается в том, что он по-прежнему верит в перекраивание миропорядка. Кремль держится за тезис, что мировая экономика находится в беспорядке, поэтому России нужно всего лишь пережить этот виток кризиса, а затем цены на сырье снова пойдут вверх, и благополучие вернется.
Вызывающих опасения мировых новостей, конечно, хватает – от решения ФРС США поднять процентные ставки до панических атак на Шанхайской бирже – но Кремль интерпретирует их как подтверждение своей правоты, тогда как на самом деле он заблуждается.
Российская Стратегия национальной безопасности, в частности, утверждает, что приток мигрантов с Ближнего Востока показывает неадекватность евроатлантической системы безопасности, построенной вокруг НАТО и ЕС. Это ожидание распада западных институций подкармливает желание наказать врагов торговыми санкциями. Такой подход не выглядит мудрым, учитывая сокращение российского рынка; кроме того, санкции оказались очень болезненными для самих российских потребителей.
Отсутствие связи между руководителями, одержимыми геополитическими конфликтами, и подавляющим большинством россиян, живущих от зарплаты к зарплате, приводит к отрицанию первыми растущего недовольства среди последних. Массовые протесты дальнобойщиков пробились сквозь эту стену отрицания; Путину пришлось приказать правительству снизить налог, хотя на требования протестантов он не пошел из принципа. Государственные телеканалы конфликт проигнорировали, но соцопросы показывают, что 80% россиян о нем знают, и 60% из них поддерживают дальнобойщиков. Как всегда, недовольство сокращением доходов наиболее заметно в Москве, но, по сути, регионам приходится еще тяжелее.
Распространение региональных проблем неравномерно: сравнительно нормальные результаты показали ориентирующиеся на оборонную промышленность регионы, которые получили щедрое финансирование в рамках программы вооружения на 2020 год. Вливание огромных ресурсов в производство стратегических и обычных вооружений было чрезмерным даже в тучные 2011-2012 годы, как утверждал бывший министр финансов Алексей Кудрин; сейчас же Россия явно не может себе такого позволить.
Каждое упражнение в проецировании силы еще больше истощает государственный бюджет. И, отвлекая внимание публики международного сообщества то одним, то другим конфликтом, Кремль сталкивается не только с незакрытыми обязательствами, но и с усталостью, которая вредит патриотической мобилизации населения.
Путин, как бы он ни был уверен в неоспоримости своего лидерства, вероятно, все же подозревает, что его успехи в урегулировании экономического кризиса не назовешь блистательными. Выступая перед широкой аудиторией и избранными группами олигархов, он невероятно неубедителен в попытках успокоить слушателей; при этом он явно не настроен выслушивать советы. Перестановки в правительстве – всегда вариант, но из премьера Медведева получится неважный козел отпущения.
Тогда как назначить настроенного на реформы технократа означает поделиться властью, которую Путин так жадно сосредоточил в собственных руках. Любой антикризисный план пойдет против фискально неподъемной, но политически обоснованной милитаризации, а также столкнется с яростным сопротивлением коррумпированных кланов, для которых госбюджет – источник легких денег. Ностальгический и хищнический режим жил в кредит с начала десятилетия, а теперь пользуется страхом войны, чтобы продолжить занимать. Но воинственности режима вредит его же собственная коррупция.
Павел Баев на НВ
