Признайтесь честно, возмущенные французские журналисты, если бы Обама сравнил теракт в Париже с 11 сентября, вопросов бы не возникло, не так ли? Ну, скажите честно, вас бы это нисколько не задело, и никто бы не возмущался. Потому что в вашем мире есть годные люди, а есть... так себе.
Нет-нет, не подумайте, французы нам ничего не должны. Будем считать, что Запад откупился от Будапештского меморандума кредитами МВФ (правда, боеголовки бы все-таки вернуть). И никто никому ничего не должен. Мы всё сами.
Меня только немного расстраивают попытки, по сути, нацистского общества прикинуться либерал-демократами и это общее поголовное вранье.
Французские теракты застали нас в отпуске в Берлине. Через два дня, когда уже летели домой, в Киев, я взяла в руки Financial Times, посвященный терактам в Париже. Среди статей были первые осторожные позитивные материалы о Путине. Да, теперь же он им нужен для борьбы с ИГИЛ, а дружить с диктаторами и скармливать им слабые страны - это Европа умеет, доказано Гитлером, доказано Сталиным.
Первых нескольких полос хватило, чтобы разреветься. Не от обиды за нашу войну и отсутствия совести у подписантов Будапештского меморандума. Скорее, от разрушения мифов. Благодаря Financial Times я в тот момент четко поняла, что мы живем в мире победившего, экономически детерминированного нацизма. По крайней мере, Европа - точно. И что подавляющее большинство в этом мире - Африка, Азия, Южная Америка и Восточная Европа - это, как их раньше называли некоторые европейцы, унтерменши. Наши переживания и наша боль - не важны. Что бы нам ни рассказывали демократичные рыльца на ВВС.
Ну и что, что в Донбассе погибло 6000 человек. 130 французов котируются дороже
Жизни унтерменшей не имеют значения в мире победившего нацизма. Ну и что, что в Донбассе погибло 6000 человек от российского террора. Ну и что, что дети подрываются на минах, а российские террористы вспарывают животы украинцам. Это же дети и животы украинцев. 130 французов котируются дороже.
И вообще, ИГИЛ - это настоящие террористы, а Россия - так, мелкий хулиган. Потому что ИГИЛ убивает настоящих людей во Франции. А Россия - ненастоящих в Украине. Не дотягивает Россия до ИГИЛ.
Теперь некоторые французские журналисты возмущаются в своих твиттерах заявлением Порошенко, говоря, что он якобы использует трагедию великих французов для привлечения внимания к своим мелким жевунам и мигунам. Как посмел? Как посмел он пытаться всеми возможными способами привлечь внимание к мертвым унтерменшам? Ведь у Франции настоящая трагедия, а мы так, погулять вышли (да и вообще, сколько можно дохнуть, украинцы? Надоели уже всем). Как посмел он обратить внимание на очевидные двойные стандарты этого якобы демократичного мира. Заткнитесь все, мы - французы, мы скорбим. И мы, французы, имеем право попрекать Порошенко, а Порошенко попрекать нас не может, потому что не может никогда.
Дорогие возмущенные французы, вы журналисты, и я журналистка (помимо прочего). У вас французское образование, и у меня французское образование. Вы знаете два языка, и я знаю три языка. Что делает меня в ваших глазах менее релевантной? То, что я родилась в неправильной стране, не так ли?
Признайтесь хотя бы себе в том, что считаете себя важнее, иначе с чего бы такая реакция и нежелание мешать вашу чистую трагедию с моей грязной?
Наберитесь раз в жизни тестикул, гордые французские журналисты, и признайтесь, вы считаете себя людьми лучшего качества, потому что вам больше платят, и вы лучше кушаете. Иначе в чем причина?
Ле Пен рукоплещет. Все сложилось в этом мире. Можно не стесняться своей ленивой мещанской ксенофобии, можно, почесывая брюшко, говорить о том, что иммигранты забирают их рабочие места, можно не думать о том, что иммигранты, простите, - из бывших колоний Франции, а также из стран, где великая Франция в качестве организатора или на худой конец подпевалы, развязала кровавые бойни. Можно умело забывать соглашение Сайкса-Пико и умело игнорировать свою ответственность за войну в Сирии и даже за образование ИГИЛ.
И, наконец, можно возмущаться тем, что кто-то посмел сравнить жизни 130 чистых французов с тысячами жизней каких-то там украинцев. Ливанцев. Сирийцев. Заметьте, французским журналистам можно возмущаться. Мне - нет.
P. S. Мой парень - француз. У него большая прекрасная семья, дяди, тети, сестры, братья. В течение четырех лет мы стабильно созваниваемся и видимся вживую хотя бы раз в год. Они знают, что происходило на Майдане, они знают, что я много раз ездила в АТО, многие из них уже бывали в Украине.
После теракта в Париже мы с парнем поставили свечи у посольства Франции в Праге, затем ходили к посольству Франции в Берлине. А затем я, уже одна, отнесла цветы к посольству Франции в Киеве.
Я не знаю, отнес ли кто-то из семьи моего парня хоть раз цветы к посольству Украины. Надеюсь, что да.
Александра Ковалева -журналистка на НВ
