НВ встретилось с Горностаевой во Львове.— В чем отличие львовского Форума издателей от аналогичных книжных ярмарок в России и на Западе?
— Книжные события очень похожи, потому что на них приходят люди, которые читают. Им интересно знать, что происходит в их стране и за рубежом.
Главное различие с Москвой в том, что здесь много книг и дискуссий о войне и способах выбраться из нее с наименьшими потерями. В Москве‑то почти нет таких книг и такой живой аудитории, которая обсуждала бы все это публично.
— Судя по вашему опыту, в российском книжном деле есть цензура?
— Цензуры в книгоиздании как таковой нет, потому что она запрещена конституцией Российской Федерации. Об этом сказано в 29‑й статье. Однако есть самоцензура, и она, возможно, страшней обычной и существенно влияет на ситуацию на книжном рынке.
Есть ряд новых безумных законов, предполагающих ограничения, связанные с детской литературой. Это такие попытки Госдумы установить контроль над всей моралью, которая существует в стране.
— В чем суть этих законов?
— Закон о защите детей от вредной информации считает лишними знания о сексе, наркотиках, о том, как устроены разные любовные отношения. Даже самые невинные вещи начинают считаться вредными. Например, почему‑то вдруг решено, что ребенок не должен видеть обнаженного тела. Хорошо, а как тогда быть с Данаей Рембрандта, которая находится в музее?
Если почитать закон внимательно, то становится ясно, что можно поставить ограничительную маркировку на книжке, запаковать ее в пленку и не волноваться. Но издатели боятся, что они напечатают тираж, а его не возьмут магазины. Именно на этом уровне работает цензура.
Было довольно много ситуаций, когда один центральный московский магазин отказывался брать книгу, вслед за ним то же самое делали другие.
Издательница Варвара Горностаева принадлежит к числу тех россиян, кто не боится выходить на акции протеста
Подобная история произошла с нашим комиксом Маус. Это одна из самых ярких антифашистских книг, которая включена в программу по истории во многих европейских школах. Нашу книгу в России никто не запрещал, но магазины на всякий случай убрали ее с полок перед празднованием 70‑летия Победы. Это очень неприятная вещь, ведь люди даже не знают, чего боятся. А поступают так просто, чтобы чего не вышло.
— Есть книги, которые вы никогда бы не издали?
— Да, поскольку сейчас все поляризовалось, то это те авторы, которые участвуют в пропаганде или говорят неправду, в частности об отношениях между Украиной и Россией. Яркий пример — писатель Захар Прилепин. Говорят, он написал неплохой роман, в котором нет совершенно ничего, за что его можно бы осудить. Но то, что он говорит вслух, будучи в каком‑то смысле властителем дум, заставляет меня полагать, что я бы не стала его печатать, если бы передо мной встал такой выбор.
Издательству нужно иметь какую‑то очень внятную позицию и придерживаться ее. В такие времена, как сейчас, важно понимать, что ты предлагаешь людям.
Я далека от мысли, что литература имеет воспитательную функцию. Тем не менее литература — это очень важное пространство, в котором должна звучать правда. Россия испытывает катастрофический дефицит правды. Люди врут, не задумываясь и, возможно, не отдавая себе в этом отчет. Вранье стало таким плотным, что кажется, будто его можно потрогать. В воздухе очень много неправды, и задача издателя максимально освободить это пространство.
— Как бы вы сформулировали задачи вашего издательства?
— У нас есть программа, мы стремимся издавать книги, которые работают на будущее, на просвещение. Стремимся, чтобы люди что‑то узнали, вернулись в прошлое и поняли, что там происходили страшные вещи и им нельзя дать повториться.
Некоторое время назад мы впервые в России издали Черную книгу об уничтожении евреев во время Второй мировой войны. Это книга о том, как ненависть убивает целые народы при попустительстве других народов. Это важное напоминание о том, что приносит с собой ксенофобия. Ведь происходящее сейчас подталкивает к аналогиям. Любой национализм, любой упор на то, что мы лучше остальных, этим [уничтожением других] неминуемо кончается. Люди забывают о том, что эти постоянные выкрики “Я русский!” ни к чему хорошему не приведут.
— Одна из ваших новинок, книга Зубы дракона Майи Туровской, посвящена самому дикому десятилетию ХХ века в СССР — 1930‑м годам. Как сегодня в России относятся к этому периоду?
— Это время не любят обсуждать, но опросы показывают, что Иосиф Сталин вернулся, он присутствует в большом количестве умов. Мы считали, что это уже давно похороненный труп, но он встал, отряхнулся и опять есть среди нас.
— Почему это, по вашему мнению, произошло, каким был механизм возрождения культа Сталина?
— Он появился, когда один конкретный человек или целая нация начинали чувствовать себя неуверенно. Нам, ей-богу, есть чем гордиться. У нас есть великая литература, великая музыка. Нам совершенно не нужно самоутверждаться за чей‑то счет. Не нужно объявлять весь мир врагом, чтобы чувствовать себя хорошо. Но поскольку у власти стоят люди, которые считают, что это необходимое условие удержания полномочий, то весь народ превращают в отряд обороны.
Люди забывают о том, что выкрики “Я русский!” ни к чему хорошему не приведут
Фигура Сталина возрождается как некий символ силы и мощи, ведь он всех держал в кулаке, все его боялись, вот пусть и нас теперь все боятся. Это носится в воздухе.
Согласно опросам, еще несколько лет назад среди людей, которые вышли в 1991 году защищать зарождавшуюся в России демократию, было много тех, кто гордился участием в тех протестах. Сейчас катастрофически упал процент людей, которые одобряют 1991 год и думают, что это был решающий год для российской демократии. Теперь люди считают те события большой ошибкой, стыдятся того, что вышли тогда на улицы. Надо сказать спасибо сегодняшней власти, это ее заслуга.
У людей нет почвы под ногами. Они почему‑то не хотят брать на себя ответственность. Им важней, проще, комфортней сбиться в толпу, которая от кого‑то обороняется. Политика устроена сегодня так, что вес одного человека ничего не стоит, как это было при Сталине. Вопрос, кто важней, человек или государство, сейчас имеет только один ответ — государство. А вообще‑то должно быть наоборот. Но теория, что человек важнее государства, потерпела в России крах. Это путинское достижение.
— Что может преломить нынешнюю ситуацию в России?
— Никто не возьмется вам этого сказать. Все очень тревожно, и ощущение такое, что в ближайшее время ничего хорошего ждать не приходится.
Тем не менее немалое число тех, кто живет сейчас в России, считает, что каждый из нас на своем месте должен делать то, что ему под силу, а иногда и не под силу. Тогда рано или поздно ситуация изменится.
Например, сейчас в России быстро и бурно развивается благотворительность. Происходит это именно на фоне того, что государство не защищает инвалидов и брошенных детей. Люди сами взялись латать эти дыры. Создаются фонды, собираются деньги. Очень хорошо видно, как люди поняли, что ждать им нечего. Они взяли на себя функции, которые в цивилизованном мире берет на себя государство. Это дает большую надежду. Потому что это движение ширится.
Другое дело, что государство начеку. Вылез гвоздь — бац, и переломало его, чтобы не вылезал. Потому что все должно быть под контролем. В общем, надежда, как всегда, на небольшое количество людей. Все равно всегда все происходило именно благодаря меньшинству, а не большинству. Ждем.
Материал : Новое Время
