Профессиональный диверсант и международный террорист до сих пор пытается доказать обществу, что действовал по собственным убеждениям и хотел сделать доброе дело.
"В Донбассе, несмотря на многие сходные с Крымом факторы, все-таки все было по-другому. Даже если сравнивать людей – они другие: Севастополь - это город русских моряков и их семей; остальной полуостров - это по большей части обслуживающий курорт персонал, хотя есть, конечно, и рабочий класс, и крестьяне, но сфера услуг преобладает. Донбасс - это в основном рабочие, подавляющая часть которых занята в тяжелой промышленности или в шахтерской отрасли. Там все серьезней. Соответственно, решив для себя, что они хотят быть с Россией (о каких-то «независимых» республиках тогда даже речи не было), они стали за это сражаться... люди поднялись сражаться за свою землю, за Россию. У них не было другой цели, кроме как вновь стать Россией, и то, что сейчас там происходит, для них является шоком. Сейчас, спустя полтора года, им рассказывают с экрана телевизора, что они - часть Украины, и сражались они, оказывается, всего лишь за «автономию».
Я был в Крыму, когда все начиналось... Мы не успели собрать сколько-нибудь необходимое количество людей, нужное для активных действий в крупных городах, поэтому вынуждены были выбирать небольшие города. Совершенно случайно выбор пал на Славянск, так как к тому моменту освободительное движение там набирало обороты. Задача, которую мы ставили перед собой - занять город и организовать центр сопротивления. Мы должны были отвлечь внимание на себя, иначе Донецк и Луганск пали бы. И мы это сделали. Излишне объяснять, что подобное невозможно без полной поддержки мирного населения. И, оказавшись в Славянске, мы получили и лояльность, и поддержку. Более того, люди видели в нас авангард регулярных частей России, они ждали, что все пойдет по «крымскому» сценарию, и никто не предполагал, что будет такая кровопролитная и масштабная война. Люди ждали русских солдат и, увидев нас, радовались, что ожидания сбываются.
Не наша и не их вина, что все пошло не так, сценарий изменился. Виноваты те, кто сказал: «Русская весна, Русский мир», а потом, сказав: «А», не сказали: «Б». Произошла трагедия, людей обнадежили и… закрыли тему. При этом не учли одного – обратного пути нет.
Зайдя в Славянск, мы захватили стрелковое оружие, хранившееся в милицейских подразделениях, порядка ста пятидесяти единиц. Первые три недели, самые тяжелые, мы не получали никакой поддержки. Украинские власти вывезли все оружие из окрестных городов, из всех РОВД, и когда наши бойцы вошли в Краматорск, они нашли там два учебных распиленных пистолета. Штурмовать воинские части мы на тот момент были объективно не готовы, и, кроме того, это было не правильно с политической точки зрения, так как все ждали российские войска. Не только мы ждали, но и украинские военные тоже. Поэтому, превосходя нас по численности, вооружению и технике, они сидели по базам и не высовывались. Но поскольку все пошло по другому сценарию, российские войска не появились, против нас начались полномасштабные боевые действия с применением всех сил и средств, включая авиацию.
На момент эвакуации из Славянска, несмотря на всестороннюю поддержку населения, мы были в численном меньшинстве, и перед нами встал выбор: продержаться в полной осаде недели три, при этом потерять большую часть личного состава и позволить ВСУ полностью разрушить город, или спокойно отойти на другие рубежи, в частности в Донецк.
Сейчас приходит понимание, что если бы мы не оставили Славянск, нас бы там похоронили, и на этом вся борьба за независимость Донбасса была бы закончена. Донецк бы пал через неделю, может и раньше, Ходаковский договорился бы с Ахметовым, и все бы закончилось.
Я приехал в Донецк несколько раньше, чем основные колонны. Город меня встретил полностью мирной жизнью – много машин, масса людей на улице, загорают, гуляют, большое количество спортсменов бегает. Я смотрел на них и думал – на их родной земле идет война, а они культуру мышц разрабатывают. Было противно."
Источник
