Моя мама родом из большого степного села Старая Махновка в Одесской области. Теперь, правда, это село практически не существует: в семидесятых годах прошлого века государство, тогда ещё Советский Союз, забыло такие сёла, и они постепенно погибли.
А когда-то это была длинная «слобода», где сёла шли одно за другим: Горьево, Макарьевка, Старая Махновка, совхоз «Большевик», Орджоникидзе, Заиково (или, как тут говорили, «Загыково»), а через широкий луг – Роскошное, Новосветовка, Новая Махновка… Они были в кудрявой зелени садов и буйной красоте огородов, здесь жило много людей, были широкие, красивые улицы с добротными домами, и ещё в шестидесятых годах прошлого века я помню великое множество молодёжи в этих сёлах. А какие чернозёмы здесь лежали в полях! Сколько было огромных ферм – там были коровы, свиньи, лошади… Куда что делось? Когда произошло так, что сёла покинули абсолютно все, и они стали превращаться в забытые Богом углы?.. Я не нашла в Интернете этих мест своих близких: ни сёл Старая и Новая Махновка, ни села Горьево уже нет на карте…
Причину исчезновения сёл надо искать в общественном строе. Пока силой держали людей в сёлах, они там вынужденно жили. В документах довоенного времени, касающихся именно сёл, где жили мои родственники, я встречала начальственные резолюции вроде такой: “...имярек без разрешения покинул территорию района. Выяснить причину...” Так было, людям запрещали передвигаться, куда они хотели, любое перемещение надо было согласовывать и брать специальное разрешение.
Очень небольшой процент рисковал - уезжал практически в никуда без документов в поисках новой жизни, простора. Потом, когда появились паспорта и стало можно уезжать, люди поняли, что жить можно иначе - в городах, с горячей водой и водопроводом в квартире, с прогулками по асфальтированным улицам. Но вместо того, чтобы на деле “сближать деревню и город”, как это происходило в цивилизованных странах Европы, где деревня - это просто крохотный городочек со всеми полагающимися благами, у нас деревни обрекли на вымирание. Их никто не поддерживал, а люди, молодёжь, жаждали другой жизни. Потому и повсеместно исчезли деревни с лица земли. Или исчезают, хотя, на самом деле, есть миллионы людей, которые рады работать на земле - это их призвание, которое, возможно, погублено пустотой жизни в нелюбимом городе. Иначе - откуда бы такое повсеместное тяготение к так называемым “дачам”? По себе знаю, что выращенный тобой росток равен чуду. Но чудо возвращения людей на землю ещё не произошло.
Моя родня по материнской линии рассыпана по Одесской области. Но расскажу я сегодня о селе в 33 километрах от той самой Махновки, в котором мои родственники хоть и жили, но было оно болгарским. Во времена моей юности оно называлось Краснознаменка, а вот теперь ему вернули исконное название – Катаржино - большое село на трассе Одесса-Киев. 120-й километр.
Почему я так хорошо это знаю? Просто я во время учёбы в Одесском университете очень часто ездила туда, и эта дорога была изучена мною до последней выбоины.
Катаржино – село, как я уже сказала, болгарское. Через «а». Я с удивлением узнала в своё время, что село Катаржино получило, как это принято во многих местах, название в честь своего основателя – помещика Катаржи. Больше почему-то название ассоциировалось со словом «каторга»… Но на самом деле болгары, убегавшие от Османской империи на противоположный берег Чёрного моря, основали целую цепочку поселений на побережье, и Катаржино – одно из них, хоть и не берегу моря.
На Одесщине много болгар. Они сохранили традиции, язык, культуру. Кухню. Питие. Вино в их жизни занимало не последнее место. Бабушка моего однокурсника Юрки, тоже из Краснознаменки-Катаржино, прожила почти девяносто лет – каждый день она выпивала литра два сухого розового или белого вина. Юрка рассказывал: «Смотрим, а она снова нырь в погреб»… Жившие в селе украинцы с удовольствием восприняли питейные болгарские традиции – виноградники были у всех, но значительно усугубили…
Село быстро разрослось. Здесь хорошая земля, жаркий климат, пригодный для земледелия и виноградарства – в сочетании с работящими руками он дал прекрасные плоды: виноградники, огороды, сады, поля… Жившие в сёлах рядом рядом испокон веков украинцы вполне дружелюбно приняли единоверцев, хотя особо не перемешивались: незаметно, ненавязчиво болгары сохраняли и язык, и уклад. И жили зажиточно, но не всегда похоже на то, как жили украинские сёла. Это много позже всё-таки всё перемешалось, и в украинскую речь проникли болгарские слова, а болгары употребляли русские и украинские обороты речи.
Но основная часть украинцев именно в селе появилась в пятидесятых годах прошлого века: их принудительно, без права выбора места проживания, переселили из Дрогобычской области, теперь эта местность - южная часть Львовской области. Люди остались жить на Одесщине даже когда уже можно было вернуться, и придали болгарскому селу украинский колорит.
Украинцам всегда было удивительно пристрастие болгар к большим домам. Они их строили огромными и красивыми даже тогда, когда крыша дома «не должна была быть выше сельсовета». Было такое, негласное-негласное постановление: любой дом в селе не должен быть выше флага над сельсоветом. Вот и получались приземистые, хоть и «верховые» - с чердаком. А у болгар это были прямо царские палаты на много комнат! Но! Они в них… не жили! Они проводили большую часть времени в тесной кухне, на огороде или на работе, а «большой дом» (как и у молдаван, он назывался «каса маре») был символом богатой и культурной жизни: там было собрано всё, чем могла гордиться семья: от хорошей мебели и одежды до дипломов детей, которые уже окончили вузы.
Вообще семейная сплочённость болгар – это особый разговор. Они чтут семейные узы, даже если эта родня – седьмая вода на киселе. Они уважают свой «баштъната къшта» - отцовский дом и обязательно находят время, чтобы посетить его.
Благодаря краеведу и фотографу
Александру Визирову, который в книге о Катаржино-Краснознаменке-Сталино (да-да, был и такой период наименования села, закончившийся в 1961 году), выпущенной к 200-летию села, изложил столько информации, мне показалось, что я побывала в селе. Я даже нашла там людей, с которыми была знакома в студенческие годы. А фотографии, которые я отобрала, как по заказу, сделаны именно там, где жили мои родственники...
В Краснознаменке дислоцировалась войсковая часть. Солдатики что-то охраняли, но никто знал, что. Шёпотом говорили, что на поверхности стоит только небольшая часть сооружений, остальное – под землёй. И только спустя очень много лет стало известно, что это было: захоронение радиоактивных отходов.
Вот как описывает это исследователь захоронения и всего, что с ним связано
Олег Константинов: «Возле Краснознаменки первоначально планировалось возвести объект гражданской обороны - бомбоубежище. Но потом почему-то от этой идеи отказались, и здесь появился могильник. Кстати, местные старожилы выдвигают по этому поводу любопытную версию. Якобы, в 50-е годы в Краснознаменке поселили отбывших свои сроки в местах лишения свободы бойцов ОУН-УПА. Спустя некоторое время сюда же начали свозить радиоактивные отходы - получилась своеобразная «душегубка» для «врагов народа». Правда это или нет, сказать сложно, но на местном кладбище действительно много могил людей с западноукраинскими фамилиями - Стецько, Поршневич, Кусь и так далее».
Я могу это подтвердить: дома моих родственников находились недалеко от кладбища, и мои подруги, приезжая, всегда заходили туда – оно не было страшным, оно было… познавательным. А у меня там – несколько родных могил.
Хранилище радиоактивных отходов и поныне – головная боль для села.
Сейчас Катаржино, не особо полагаясь на власть, а исключительно на природную предприимчивость местных жителей, пытается развиваться самостоятельно. Я вижу, как изменилось село, и очень хочу пожелать ему процветания – местности, где причудливо переплелась история украинская, болгарская, советская и времён независимости Украины…
©Александрина Кругленко, InfoKavaнекоммерческий проектФото: сайт Топор
