Конфликт России с Украиной, так же как противостояние в Донбассе и оккупация Крыма, могут длиться годы. Имперский проект в России, как и демократическая Украина, имеют значительный запас прочности, Запад пытается стабилизировать противостояния.В продолжительной перспективе это означает, что военные угрозы будут оставаться, и Украина, - хочет этого или нет - будет милитаризоваться. На фоне низкого уровня институционального доверия армия как институт растет, что означает, что там, где война близко, хотя, возможно, и по всей стране, ВСУ будут обретать большее влияние, а роль военных будет выходить за традиционную оборонительную.
Украина имеет рядом две модели стран с сильными армейскими структурами. В Турции, угрозой для которой основатели государства видели исламизм, армия играла роль гаранта секулярности, даже если это означало отход от демократии. Это было преимуществом и проклятием кемалистского (секулярного) политического крыла, которое в конце концов проиграло политическую конкуренцию исламистам. Хотя последние полтора десятка лет - это подъем не так исламистов, как режима Эрдогана, который использовал исламистское движение и демократические институты в Турции для укрепления своей власти. Армия за время правления Эрдогана была ослаблена политически, нелояльные руководители оказались за решеткой или в отставке, хотя в политической традиции армия осталась потенциальной угрозой для исламистов. Турецкое войско является фактором стабильности в очень нестабильном регионе - рядом Сирия, Ирак, Иран, Грузия с анексированными Россией территориями, недружественная для Анкары Армения и не совсем дружественная Греция. Поэтому способная армия является фактором национальной безопасности, а вместе с тем - и состязательности политического процесса.
Другая модель - это Израиль, где армия ощутимо менее политизирована, хотя ее влияние на общество огромно. Израильская армия дает возможность израильскому обществу относиться к внешним и внутренним угрозам безопасности как к рациональному вызову, которого удалось избежать, что в значительной мере преодолевает страх. И армия также - один из источников равенства в израильском обществе. Это также место, где строятся сети, приобретается управленческий опыт, социальный капитал, которые потом "выливаются" в другие сферы: в бизнес, политику или общественную активность. Армия является одним из основных, магистральных социальных лифтов в израильском обществе.
Там, где война близко, ВСУ будут обретать большее влияние
В Украине армия обеспечивает оборону страны, но окружена возможностями новой, более широкой миссии. Это может быть армия как новая меритократическая система отбора и тогда она может стать тем, кто заполнит собой институциональные вакуумы в Донбассе, со временем в Крыму и не только. Это может быть армия как политический игрок. И тогда мы оказываемся перед риском стабильной нестабильности, ибо слабая монополия государства на применение силы будет периодически приватизироваться, а противостоять этому будет сложно, придется строить балансы параллельным усилением других структур - и будут постоянные риски "войн силовиков".
Если Украина пойдет по пути построения сильной армии - а мне кажется, что это неизбежно, важно помнить, что вопрос не только в силе военных, но в способности общества защищаться от возможных злоупотреблений этой силой. Турция является близким примером, который может вдохновить многих, но условия с Украиной очень разные, в том числе у нас нет доступа к интеллектуальным сетям НАТО, который имеют турки. По состоянию на сейчас попытка построить армию-гарант по турецкому образцу может привести скорее создание еще одной политической группировки в более понятной для нас русской традиции. Турецкий опыт важен, и, по моему мнению, для Украины скорее важен израильский путь самостоятельного внеблокового построения армии, которая является одним из моторов общества, с одновременной защитой политического процесса от институционального влияния армии.
Евген Глибовицкий - НВ
